предательство всё перечёркивает.
— Ты это делаешь ради своей семьи, — я твёрдо вдалбливал себе в голову, что поступил бы также вопреки всему. Семью он выбрал осознано и готов ради неё на всё. С чего бы ему рисковать ею ради неугомонного охотника, который, кстати, ещё тот фрукт. — Держи эту мысль весь период времени, пока идёт обмен. Не предпринимай ничего, что может привести к смерти твоей семьи. Помни, что весь этот путь, все эти пытки и всю боль, которые ты перенёс, всё это ради семьи. Пусть это будет не напрасное путешествие.
— Ты же понимаешь, что идёшь на верную смерть? — Костнер посмотрел на меня красными глазами.
— Мне не привыкать.
— Что я могу сделать для тебя. Последнее твоё желание? — встав в полный рост, здоровяк подошёл ко мне. — Кроме побега, естественно, — вяло улыбнулся он.
— Возможно ли это? — что может хотеть любой здоровый, одинокий мужчина средних лет перед смертью? Бургер? Возможно, пельмени? Или даже позагорать на солнышке? — Скрасить моё одиночество…
— Предпочтения? — сразу догадался здоровяк.
— Старше восемнадцати лет, однозначно, — надо в этом мире указывать на возраст. Хотя тут насилуют и двенадцатилетних девочек, но я всё-таки вырос в своём мире, где такое преследуется законом, да и мне это было бы противно. — Стройную и чистую.
— Даже цвет волос не назовёшь? — удивился он. — Как мне помнится, то ты больше светловолосых девушек любил.
— На твой вкус, — улыбнулся я.
— Тогда ещё вино, фрукты и нормальную кровать. Если ты не против, то могу вас оставить на ночь, но, увы, охрана будет на чеку. Пожалуйста, Арднер, не пытайся бежать, — вяло он попытался улыбнуться.
— Даю честное слово, что никаких попыток не будет. Можно тогда мне бадью горячей воды и аналог вашего мыла и мочалки? — улыбнулся я.
Последний вечер своей жизни нужно провести с пользой.
Глава 7
Утро наступило для меня внезапно. Вот только что я обнимал милую девушку, и вдруг холодное, неприветливое утро. Обидно, что такую чудесную ночь я проспал. С тяжестью открыл глаза и обнаружил, что рыжая девушка благополучно меня покинула, оставив одного в холодной камере. Я не злился. Было логично покинуть столь опасного человека, как я. Как-никак про меня ходят дурные слухи… Я даже удивлён, что хоть кто-то согласился скрасить мою последнюю ночь. Девушка была чуть младше меня, худенькая, бледнокожая и с рыжими волосами. Она мне немного напоминала мою ушедшую любовь Анастасию. Жаль, что от неё веяло холодом и молчаливостью. Общаться она никак не хотела, как бы я не пытался завести разговор.
Протёр глаза и с трудом сел на кровать. Дверь сразу открылась. Будто ждали, когда я проснусь. Хорошо, хоть не разбудили раньше. С трудом сконцентрировал взгляд на двери. В камеру вошёл Костнер с подносом в руках, а на нём, как я полагаю, был завтрак. Металлический купол на подносе вносил таинственность. Костнер плавно поставил поднос на кровать, а сам встал напротив меня на расстоянии в три метра. Отчего-то он был сегодня навеселе. Не к добру всё это. Неужели меня решили казнить не сегодня? Хотя… Хрен их знает.
— Смотри, зубы не простуди, — с отвращением произнёс я, так как голова гудела от похмелья, а тело болело от бурной ночи. Грех мне жаловаться, но вот мысли о последнем дне в моей жизни совсем не вселяли оптимизма.
— Постараюсь, — улыбнулся Костнер. Скрестил руки на груди, но это точно не защита от разговоров, как говорят психологи. Зная здоровяка, этим он просто выделял так размер своих мышц.
— С чего бы такая радость? — сейчас бы бутылочку холодного пива и снова в глубокий сон, но, чувствую, что поспать не выйдет. Не зря же здоровяк стену греет.
— Завтра увижу свою семью, — его будто подменили. Его радость можно понять. Вот только он упускает маленькую деталь.
— И меня казнят, — подсказал я ему.
— И тебя казнят, — повторил он мои слова, но, уже перестав улыбаться. Настроение на лице моментально поменялось. Даже когда кровососы поставили его на колени и причиняли много боли, то гримаса не была столь печальной, как сейчас.
— Зачем ты здесь? — серьёзным тоном спросил я. — Не уверен, что видеть в данный момент твоё довольное лицо для меня является усладой. Или ты хотел напоследок взбесить меня своим оптимизмом?
— Суд через час. Хотел пообщаться с тобой в последний раз… — не стал больше добавлять слова, так как даже дураку было понятно, что слова «в последний раз» имеют прямой смысл, без уловок и подводных камней. — Не хотел тебя расстраивать, но…
— Но я твой друг, и ты бы себя не простил, если бы не простился со мной? — надеюсь, не придётся подсказывать ему весь наш диалог. Открыл купол и удивился. Омлет, два куска бекона, ржаной хлеб с сыром и грибами, бутылка пива и мята. Хороший завтрак. Возможно, последний в моей жизни. В этой жизни.
— Хотел обсудить с тобой последние действия в логове вампиров.
Я обратил внимание, что оборотни называют вампиров вампирами. Без сарказма и добавок. Зато упыри называют их как угодно, но только не по биологической принадлежности. «Меркантильные и двуличные мрази» — хотел добавить я, но кровососов можно понять. Мы, люди, точно не знаем, что произошло несколько веков назад. Возможно, вампиры были в рабстве у оборотней много лет и натерпелись от них многого. Зная, что кровососы долгожители, то многие из них должны помнить этот гнёт. Это моя версия. Может, упыри просто мрази с завышенным чувством собственного высокомерия, как у эльфов, например.
— Не хочу это вспоминать, — последние ночи мне снится этот кошмар с такой ясностью, что я будто вновь оказался там, и всё идёт по одному влажному месту. Каждый раз я умираю мучительной смертью. Каждый раз мне не удаётся никого спасти. Талиса умирает на моих руках уже не по собственной воле. Костнера разрывают на части. Дрейк только смеётся со словами: «Никчёмный человечек!», прогрызает мне шею и вырывает сонную артерию, а в это время на меня нападают низшие одичалые вампиры и сжирают заживо.
— Для меня это важно, — он посмотрел на меня таким взглядом, что кот в сапогах из мультфильма «Шрек» покажется дилетантом.
— Хорошо, — сдался я.
