один пошёл к параше, за ним другой пристроился. Мелькали заспанные лица, переговаривались вполголоса, глухо. Андрей хотел было встать, но раздумал. Да и зачем? Что бы он стал делать? Но что-то нужно было предпринять. Тюрьма — самое невыгодное для него место. Тут его легче всего достать. А в том, что его будут доставать, сомневаться не приходилось.
Прошёл час. Уже половина обитателей камеры пробудилась. По некоторым репликам Андрей понял — скоро завтрак. И точно: послышался грохот из коридора — по железному полу везли баки с кашей. Арестанты не выказали большого воодушевления, но и не собирались попуститься даровой порцией овсянки.
Но не всё спокойно было в этом мирке. И здесь нашёлся тот, кто хотел жить «по понятиям». Это был коротко стриженный, упитанный крепыш. До пояса голый, в мятых пузырящихся на коленях штанах. На плечах и груди синие наколки. На лице отпечатались безмерная наглость, жестокость и полное отсутствие интеллекта. Этого субъекта здесь побаивались, Андрей это заметил.
— Ты кто? — кривой грязный палец поплыл в воздухе и указал на Андрея. Пустые стеклянные глаза, дегенеративная рожа. — Кто такой, я спрашиваю!
— А ты кто? — спросил Андрей, продолжая сидеть.
— А ну встал, быстро! — последовал окрик. — Пока я тебя в парашу головой не опустил!
Мордатый неожиданно толкнул Андрея ногой в грудь, вернее, попытался толкнуть. Андрей остановил ботинок у самого лица и, не вставая, с силой лягнул парня в колено опорной ноги. Нога могла запросто сломаться, но Андрей на первый раз не стал уродовать этого дебила, удар и без того был болезненным. Мордатый сдавленно вскрикнул и повалился на спину, смачно хряснувшись затылком о каменный пол.
Тут же налетели шестерки (откуда что взялось?). Всем им был преподан урок хорошего плотного боя: пара ударов «зуки», пара ударов согнутым локтем, а одного удачно поймал на колено. Вся камера с изумлением наблюдала эту сцену. Такое они видели только в кино! Хотя было одно существенное отличие: в кино драки длились подолгу, удары сыпались как горох. Здесь же всё началось и кончилось в одну минуту. Каждому досталось по разу, и этого хватило, чтобы успокоиться надолго и всерьёз. Исключение составлял главарь, местный положенец. «Вот и жалей после этого людей», — подумал Андрей, слушая угрозы мордатого. Мордатый обещал замочить Андрея, говорил, что ему не жить на белом свете, не кушать мяса и не пить водки, не любить женщин, и что напротив — любить будут теперь его — Андрея — такие как он — правильные парни, живущие по понятиям. Но Глотов был не из тех, кто прощает оскорбления и угрозы. Мордатый был в его глазах хуже животного. Поэтому, особо не рассусоливая, он шагнул к нему и нанес правой ногой сильный удар в пах. Это было не очень гуманно. Но скольких людей унизило это животное в своей жизни? Способ унижения был слишком очевиден, а угрозы недвусмысленны. Андрей решил сразу это дело прекратить, спасая от этого урода не только себя, но и будущие жертвы.
Через несколько минут мордатого уволокли за руки надзиратели — он был без сознания, голова его беспомощно болталась. Вслед за ним эвакуировали ещё четверых — при этом кто-то сам ковылял, а кого-то пришлось поддерживать под руки. А ещё через час вывели из камеры Андрея. На этот раз его сопровождали сразу четверо. Утренняя бойня произвела впечатление на местное начальство. Надзиратели выстроились ромбом — один впереди, один сзади и двое по бокам. Андрей только усмехался про себя. Неужели они думают, что четыре человека смогут его остановить? Да будь их сорок четыре — ничего бы они не сделали. Правила ближнего боя диктовали свои условия.
Они прошли гулкими коридорами положенный путь, миновали несколько внутренних решёток и, наконец, приблизились к выходу. Потянуло холодом, воздух посвежел, Андрей расправил плечи и глубоко вздохнул. Он понял, что его увозят из этого гиблого места. Вернуться сюда он не рассчитывал.
Снова полицейский бобик, холодная скамейка, забранное решеткой оледеневшее окно. Ехали минут двадцать. Конечный пункт — знаменитый серый дом на улице Литвинова — областное УВД. Снова остановка перед железными воротами, проверка документов и — въезд во внутренний двор. Тут была своя тюрьма — следственная.
— Следователь по особо важным делам — Баранов Юрий Николаевич!
Из-за стола вышел мужчина лет сорока, среднего роста, коренастый, с крупной головой. Глаза навыкате, нос закруглен. Он протянул руку в знак расположения, которую Андрей спокойно пожал. Потом показал на стул возле стола.
— Садитесь, Андрей Викторович.
Андрей сел, следователь обошел стол и занял место с другой стороны. Они остались одни в кабинете. Это было весьма символично — следователь ему доверял.
— Много слышал про вас хорошего, Андрей Викторович, давно мечтал познакомиться, но не думал, что в такой обстановке придётся, — проговорил внушительно. Заметно было, что это очень серьезный, уравновешенный человек, не разменивающийся на пустяки.
— Ничего, — сказал Андрей. — Всё нормально. Я вас слушаю.
Следователь положил на стол узловатые кулаки, каждый величиной с блюдце. «Сила есть, — машинально отметил Глотов, — в ближнем бою должен быть неплох».
— Такое дело, Андрей Викторович, — усиленно величал следователь подследственного, — заявление на вас поступило. Выдвигаются серьёзные обвинения.
— В чём меня обвиняют?
— Вы человека покалечили. Тяжкие телесные. Проникновение на частную территорию. Мордобой, увечья, огнестрел…
— Вы Меченого имеете в виду?
— Волкова Николая Сергеевича, директора компании «СибТранс», уважаемого в городе человека.
— И что с ним? — спросил Андрей.
— Ничего хорошего. Сломана челюсть в нескольких местах, восемь зубов ему удалили, шины наложили. Сотрясение мозга, психическая травма. Может на всю жизнь остаться инвалидом.
Андрей отвёл взгляд.
— Он моего ученика убил, Колю Гинкулова.
— У вас есть доказательства?
— Я знаю это.
— Знать мало. Вы можете ошибаться.
— Колю убили его люди. Метили в меня, да промахнулись.
— А-а, всё-таки не он, а его люди! — неожиданно обрадовался следователь.
Андрей строго посмотрел на него.
— Вы разве не понимаете, что это одно и то же? И даже ещё хуже! Он чужими руками устраняет неугодных, сам при этом остаётся чистеньким. Ведь так он может дойти неизвестно до чего. Его нужно остановить!
Следователь с полным вниманием выслушал эту тираду. Сцепил руки на столе перед собой и кивнул головой.
— Допустим, что я полностью с вами согласен. Но я ещё раз повторяю свой вопрос: как быть с доказательствами? У нас ведь правовое государство. Мы не можем чинить самосуд.
Андрей отмахнулся.
— Мне достаточно того, что я знаю сам. А остальным до этого нет никакого дела.
— Ошибаетесь! — вдруг воодушевился следователь. — Остальным до этого тоже есть дело! От потерпевшего
