понял, что сейчас с ней бесполезно бороться и отпустил девушку. Странно, она сопротивлялась мне так, будто я был не император, а обычный плебей, напавший на нее из подворотни. Любая другая девушка жаждала бы оказаться на ее месте, а вот эта еще смела сопротивляться.
— Почему ты пристаешь ко мне, хотя обещал мне безопасность? — закричала она, вскочив с клинии. — Ты ведь дал свое императорское слово.
Честно говоря, я не помнил, чтобы давал ей такие гарантии, ну да Бог с ним. Гораздо важнее выяснить, что с ней такое, почему она так сильно сопротивляется?
— А с чего ты взяла, что твоя безопасность под угрозой? — раздраженно спросил я и схватив со стола жареного зайца, сунул в рот. — Разве я покушаюсь на твою жизнь? Я только прошу уделить мне немного твоего внимания.
— Ты обещал, что моя честь останется неприкосновенной, — глухо ответила Аэбута. — И я поверила тебе, потому что ты спас меня, а еще потому что ты император.
— Только поэтому? — спросил я с любопытством, дожевывая зайчатину. — Неужели, если бы я был обычный парень, то ты не пошла бы со мной?
— Ну почему же, ты к тому же еще очень красивый, — ответила девушка, слегка порозовев. — И для меня на самом деле не так важно, кто ты на самом деле. Мне важно, чтобы ты относился ко мне со всем подобающим уважением. Или ты думал, что если ты император, то все девки так и будут запрыгивать в твою постель?
Вообще-то я на самом деле так полагал, но, кажется, пора снять с себя розовые очки. Не очень-то и приятно осознавать, что меня любили только за титул. Или надо попробовать очаровать какую-нибудь девушку в городе, скрыв свое настоящее имя.
— Ага, ты значит так и думал, Ромул! — заключила девушка. — Думал, что я похожа на всех остальных твоих подруг, готовых на все ради ночи с тобой?
Она подошла к столу и отщипнула виноградину от грозди. Быстро сунула в рот, мелькнули белые зубы.
— Ладно, пойдем в библиотеку, — сказал я. — Зря ты что ли, приехала сюда?
— Честно говоря, у меня уже пропало желание смотреть рукописи, — ответила Аэбута и тряхнула волосами, поправляя сложную прическу, уже превратившуюся в месиво кудрявых волос на голове. — Но раз уж я здесь, надо все-таки зайти, теперь уж такая возможность вряд ли появится.
Я кивнул и поднялся с клинии. Мы вышли из моих покоев, причем я делал вид, что до невозможности расстроен недавним поражением. Девушка демонстративно держалась подальше от меня, и в ее глазах я заметил искорки превосходства. Поскольку я занял теперь почти весь этаж, то на площадке перед лестницей и лифтом меня ждал Герений. Кроме того, около двери стоял Марикк, недавно сменивший Родерика в качестве моего дежурного телохранителя.
— Вы хотите посетить дворцовую библиотеку, доминус? — тихо спросил он, едва осмеливаясь взглянуть на Аэбуту. — Пойдемте, я провожу вас.
Поскольку лифт едва вмещал двоих человек, мы с гостьей отправились на нем, а Герений побежал по лестнице. Марикк тоже мерно затопал по ступенькам, потому что его веса не выдержал бы ни один подъемник.
Поскольку лифт, тем более средневековый, это весьма уединенное место, я сказал Аэбуте, чтобы она не дергалась, потому что мы можем упасть и снова поцеловал ее, сначала просто в щеку, а потом и в губы.
Теперь я старался не распускать руки, а просто целовал ее мягкие податливые губы и почувствовал, что теперь девушка отвечает гораздо охотнее. При этом я снова немножко осуждал себя, браня за то, что привел девушку во дворец и домогаюсь ее, несмотря на то, что она получила небольшой психологический шок недавно при попытке похищения.
— Ты никак не уймешься, Ромул? — тяжело дыша, спросила девушка, когда лифт остановился и мы наконец оторвались друг от друга.
Поскольку говорить что-либо сейчас было излишним, я просто радостно покачал головой.
Раздвижные двери подъемника открылись и нас встретил Герений. Не говоря ни слова, слуга, освещая дорогу бронзовым светильником, повел нас по коридорам и залам дворца в отдаленные глухие его уголки. Наши сандалии тихо стучали по мраморным полам, а рабы, несущие вещи, кланяясь, бесшумно скользили мимо нас. Сзади безмятежно топал Марикк.
— А как же с заседанием факционариев, доминус? — спросил тихонько Герений, когда мы подошли к уединенному запущенному помещению, за высокими дверями которого таилась дворцовая библиотека. — Уже собрались трое из лидеров партий, вместе с микропанитами и протоспафариями.
— Пусть немного подождут, — сказал я, беззаботно пожав плечами. — Хотя нет, сообщи Евмену, пусть начинает, когда все соберутся, не дожидаясь меня. Он знает, о чем пойдет речь.
Герений отворил дверь и мы с Аэбутой зашли в библиотеку. Затем слуга передал мне светильник, оставил нас и ускользнул по делам, а Марикку я приказал сторожить наш покой здесь, возле входа и ни в коем случае не врываться, даже если он услышит громкие стоны.
— Знаю уже, — проворчал Дикий Медведь, глянув на девушку, которая успела пройти вперед внутрь помещения и восхищенно осматривалась. — В первый раз, что ли?
Я закрыл двери и мы с моей неприступной гостьей оказались в библиотеке. Честно говоря, я редко удостаивал вниманием эту часть дворца, по причине того, что не очень жаловал библиотеки, еще даже со своей прошлой жизни в обличье Романа «Скользкого Бэнга». Книги я тоже не очень любил читать и никогда не понимал людей, которые ходят, уткнувшись в эти мудреные толстенные фолианты, изучая значки и крючочки.
Сейчас за порядок в книгохранилище отвечал, насколько я помню, специально выделенный чиновник, вилик библиотеки, из имперских вольноотпущенников, я даже и не помнил, кому был поручен этот пост. Мда, судя по пыльным полам, полкам со свитками, покрытым паутиной и запаху плесени, он сюда давно не заглядывал, а ведь наверняка получал деньги за свою работу или хотя бы на расходы по содержанию помещения.
Мою спутницу, впрочем, не смущали клубы пыли и ужасающая антисанитария. Мгновенно перемазавшись в соре и трухе, она с восторгом доставала свитки и восклицала:
— Ты смотри, какие здесь имеются редкостные экземпляры! Это ведь сочинения Цицерона, а вот труд Варрона «Образы», я и не знала, что он существует, отец говорил, что этот свиток безнадежно утерян.
Правда, свиток, о котором она говорила, тотчас же начал осыпаться и превращаться в труху, поскольку, видимо, папирус истлел под влиянием времени. С криком ужаса девушка быстро положила его обратно на полку и виновато взглянула на меня.
— Я не хотела, он сам рассыпался, ты же видел, Ромул… император? — с запинкой спросила она. — Я больше
