зеленоглазка. Я не досмотрел.
— Папочка… — жалобно. И как будто спустя час.
— А? Что? — резко выныриваю из сна. — Который час? Черт! Проспали! Тай, ты чего не разбудила?
— Я будила, — сонно хлопает ресничками, — ты не лазбудился.
Будила, да. И уснула сама. Будильник какого — то черта не сработал, или мы его просто не услышали.
Времени — в обрез.
— Давай скорее одеваться, опаздываем, доча.
Вскакиваю. Ничто так не бодрит с утра, как осознание, что проспал и опаздываешь. Плохой пример для дочери и подчиненных.
— Папа, ломашки! — чуть не плачет, сидя на краешке кровати. Маленькая такая, в пижамке с клубничками, лохматая.
Хьюстон, отставить суету, у нас проблема!
Отбрасываю взятую было в руки рубашку, присаживаюсь на корточки перед малышкой.
— Ромашки? — переспрашиваю, чтобы понять правильно ли я расслышал.
— Да, — кивает.
— До вечера подождут твои ромашки?
— Нет. У нас… — морщит лобик, — флешмоб, — старательно выговаривает новое для нее слово.
— Что за флешмоб? По какому поводу?
Почему я не знаю?!
— У нас на площадке ломашки ласцвели, — выразительно машет ручонками с растопыренными пальчиками. — Илина Васильевна сказала, будет праздник, надо всем надеть футболки с ломашками.
— Хороводы вокруг клумбы водить будете?
Пожимает плечиками.
— Почему с вечера не сказала, Тай?
— Я забыла… — шмыгает.
— Забыла, — передразниваю. — Где нам теперь твои ломашки искать?
Футболка с ромашками у нас где — то была, я точно помню. Вопрос — где. После переезда часть вещей еще лежит упакованная, все руки не доходят разобрать и разложить.
Идем искать. Я вскрываю коробки, Таська, выставив попу кверху, вываливает из них вещи прямо на пол.
— Нашла! — визжит и машет синей футболкой с белыми ромашками.
Осматриваю бедлам из тряпок на полу.
— Бардак! Вечером будем убираться!
Пусть не вздумает слинять! Так — то ее косяк, что не предупредила с вечера.
— Маливанна сказала, чтобы дома был полядок, нам нужна любовь.
Они вчера болтали перед сном по телефону.
— Да? А Мариванна не сказала, где ее взять, эту любовь?
— В палке! — даже глазом не моргнула.
Ладно. Будем искать в парке. Авось повезет.
— Футболка мятая, давай поглажу, — включаю утюг. — Беги умывайся. Юбка хотя бы готова?
— Шолтики будут.
— Ок, пусть будут шортики.
Пока утюг греется, по-быстрому одеваюсь сам, благо у меня брюки и свежая рубашка готовы с вечера. У Таськи тоже готовы несколько комплектов одежды, но именно сегодня нужны ромашки.
Задача стоит наипростейшая — погладить футболку. Я их за эти годы перегладил… несколько десятков точно. БОльшая часть досталась Мариванне. Она, помимо присмотра за Тасей, взяла на себя и часть домашней работы — стирка, готовка, глажка, уборка. Чудо, а не женщина.
Бросила нас ради какого — то мужичонка, — ворчу про себя.
На самом деле я за нее рад. Все заслуживают семейного счастья, а наша няня особенно.
Утюг тихо щелкает, оповещая, что нагрелся.
Вроде бы ничего не предвещает беды. Привычным движением ставлю утюг на ткань.
Пам-пам-пам-па-ам…
Мысленно даю себе подзатыльник.
Такой подставы от ромашек я не ожидал.
Принт прилип к подошве и там остался. Утюг теперь может похвастаться гламурным украшением. На самой футболке во весь перед — прожжённый треугольный след от утюга. Вещицу только выбросить или определить на тряпки.
— Папочка…
Таськины рыдания и крокодиловые слезы рвут душу на части.
Клянусь купить еще пять — семь — десять футболок с ромашками. И я бы рванул прямо сейчас в магазин, но они работают с десяти. Вряд ли в этом городке есть круглосуточные.
— Зайчонок, давай другую наденешь, а?
— Не-ет! Эту хочу! — заливается слезами.
— Эту носить уже нельзя.
Таисия в последнее время капризничает чаще. Догадываюсь в чем причина, только сделать ничего не могу.
— Вот, смотри, как насчет такой? — на глаза попалась майка с собачьей мордой. Кажется, это болонка. Между лохматыми ушами — розовая гербера. — Почти ромашка. И гладить не надо, — к счастью! — Только представь — все девочки придут с ромашками, а ты с собакой. Ты же хотела собаку? Смотри, какая классная.
— Стлашная-я.
Но с горем пополам соглашается надеть эту.
Еще десять минут тратим на поиски заколки. Таська с ней не расстается. Потом делаем хвост.
Едва не опаздываем к завтраку. Дети как раз выстроились парами и шагают в здание.
И не на всех девочках футболки с ромашками!
Но меня это не утешает и не оправдывает. Звание отец года успешно провалено. Неприятный осадочек от утра остался несмотря на то, что Тая повеселела и зайкой поскакала к подружкам.
Еду на работу.
Можно мне сегодня приятные новости, а? В знак компенсации за утро?
Из-за утренних поисков ромашек опаздываю на работу аж на целый час.
Начальники не опаздывают, верно? Они задерживаются.
Едва переступаю порог бизнес-центра, вижу Семена. Он явно меня ждет. Его аж подкидывает от возбуждения. Чувствую, есть новости о моей таинственной брюнетке.
Глава 16
Всю эту неделю у меня был информационный вакуум.
У Семена смена два через два и мне приходилось ждать и надеяться, что за это время незнакомка моя не натворит глупостей. В тот день состояние ее было странным, нельзя было отпускать, нужно было приводить в чувство, разговаривать, помогать.
Чтобы не думать о зеленоглазой брюнетке, с головой ушел в работу. Копался в отчетах, изучал документы, беседовал с коллегами, выуживая информацию по действующим и нерентабельным процессам, созванивался с головным офисом, запрашивал файлы за прежние года.
Много вопросов к предыдущему управляющему. Такое ощущение, что Антон Вальков намеренно банкротил «дочку». Но ни дозвониться до него, ни достучаться. Исчез в неизвестном направлении, хоть объявляй его в розыск. Повода нет.
И все мои подозрения — это только подозрения и догадки. Мои личные. Ничем существенным не подкрепленные. А низкие показатели… они могут быть просто плохой работой руководителя и его команды.
Хотя команда на самом деле не так плоха. Просто разленилась и расслабилась при Валькове. Сейчас немного ворчат, что надо работать. Отвыкли.
Раздавая кому люлей, кому пряники и корректируя процессы, присматривался к сотрудникам, гадая, кто мог бы быть близок с Вальковым и обладать хоть какой — то информацией о его делах. Упрямо игнорировал интерес Елены, которая так и норовила прописаться у меня в кабинете.
Девушка прибегала на аудиенцию по любому поводу, даже незначительному, в обход своего прямого начальника. Пришлось прямо и несколько грубовато сказать, что перепрыгивать через голову — неверный ход. Не приемлю, не потерплю, иначе будем прощаться. Вроде дошло и паломничество прекратилось.
Выдохнул и опять погрузился в работу.
Через два дня Семен заступил на смену, но еще на расстоянии
