зале была куча свободного места. Здесь вообще было здорово, меньше людей, меньше машин, нет пробок и лишнего пафоса.
Я заказал себе «Четыре сыра», Марта- «Капричоззу», и пока мы ждали заказ, она снова полезла в сумку, но на этот раз, извлекла из нее блокнот и карандаш.
— Я не знаю, подходит ли он для рисования, — сказала она.
Я покрутил карандаш в руке. Я больше любил мягкие карандаши, этот был твердым, но, конечно же, и им можно было набросать что-нибудь. Мне хотелось нарисовать Марту, почему-то я никогда раньше не делал этого. Я открыл блокнот и сделал несколько первых штрихов, переводя свой взгляд с бумаги на мою блондинку, а потом обратно.
— Мне нужно позировать? — она кокетливо улыбнулось.
— Просто сиди, как сидишь, — важно ответил я и продолжил.
Марта не просидела молча и пять минут.
— Когда ты сосредоточен, ты очень милый…
Я смахнул челку, упавшую на глаза и, кажется, покраснел. Как жаль, что она не всегда такая душка!
За окном уже зарядил дождь, капли барабанили по стеклу и учащались каждую секунду. Нам уже принесли заказ, но я все еще не закончил и не хотел откладывать рисунок. Марта ждала, когда я освобожусь и тоже не притрагивалась к еде.
— Еще пару секунд, — тихо сказал я, больше не поднимая на нее глаз.
Я вносил последние штрихи, мне очень хотелось, чтобы ей понравился портрет. Карандашная Марта получилась не такой улыбчивой, какой я привык ее видеть, даже немного задумчивой и грустной.
— Не забудь подписать…
— Обязательно.
Я добавил пару закорючек и протянул ей блокнот. Она внимательно смотрела на мой рисунок и не моргала. Я знал, что даже если ей не понравится, она соврет и скажет, что это красиво.
— Спасибо, Марк, — холодно произнесла она, убрала блокнот на место и потянулась за куском пиццы. Я расстроился. Могла бы хоть что-нибудь сказать. Кажется, разочарование сразу читалось на моем лице, потому что Марта сразу попыталась разрядить обстановку и сменить тему.
— Как думаешь, мы сможем вызвать такси в такой дождь?
— Сможем, — коротко ответил я, — Тебе не понравился рисунок?
— Ты очень талантливый, малыш, но…
— Что?
— Ешь скорее, пока дождь не кончился, — она решила спрыгнуть с темы.
— Но? — продолжил я.
— Но ты меня пугаешь! Это очень чувственный рисунок, в каждом штрихе читается нежность и твоя симпатия.
— И что в этом такого? Ты не знала, что нравишься мне?
— Ччччч! — зашипела Марта, — Не говори этого!
— Почему?
— Просто замолчи и наслаждайся пиццей! — она разгневанно сверлила меня глазами.
Вот это перемены настроения! От милого ангела до раздраженной стервы она разогналась очень быстро.
— Когда мне признаются в любви, я линяю в ту же секунду, — затараторила она, — От тебя линять я пока не готова, так что, будь умницей и держи язык за зубами, даже если очень хочется. И не рисуй меня, на всякий случай.
От этих эмоциональных качелей я просто в восторге, только что я был опечален, и вот мое сердце вновь радостно стучит, зная, что по какой-то причине, Марта не хочет со мной расставаться. Я взял свой кусок и жадно отправил его в рот. Отличная пицца!
Дождь набирал обороты и кафе заполнялось людьми, желающими спрятаться от бушующей стихии. Но в отличии от других, мы ждали когда ливень войдет в самую активную фазу. Небо было так плотно затянуто, что темнота опустилась на город раньше времени. Когда в окне мелькнула вспышка молнии и раздался раскатистый звук грома, Марта схватила меня за руку и кивнула к выходу. Я оставил на столе пару купюр и мы быстро выскочили из заведения.
Кажется, я намок до трусов в первые несколько секунд, проведенных на улице. Мы держались за руки и быстрым шагом шли по тротуару, заполненному водой. Представляю, как намокли ноги Марты в тонких, тряпичных кедах, но она выглядела довольной и подставляла лицо дождю. Как же она была прекрасна в этот момент! Она улыбалась, морщила нос и высовывала язык, ловя капли, как маленькая шкодная девочка. Марта специально наступала в глубокие лужи, разгоняла воду ногой и пачкала мои джинсы грязными брызгами. Но я только улыбался и сжимал ее холодные пальцы.
Дождь лил стеной, совсем стемнело, волосы Марты полностью намокли и прилипали к ее лицу и плечам, но мы все еще шли по незнакомым улицам. Она начала дрожать и зябнуть, хотя старалась не подавать вида, но я видел, как ее губы стали немного синеть. Наверно, пора вызывать такси.
Очередной раскат грома разрезал воздух, он был так близко, что Марта испуганно дернулась, но потом рассмеялась.
— Думаю, надо спрятаться, — она потянула меня под козырек неизвестного подъезда.
Как фокусница, она незаметно достала из кармана чехол с наушниками и засунула их мне в уши. Я стоял не двигаясь и смотрел, как капли дождя стекают вниз по ее лицу, я никогда не видел чего-то прекрасней. Марта была совершенной.
— Если от этой песни у тебя не будет мурашек по коже, то я очень расстроюсь, это моя любимая, — она прибавила звук на максимальную громкость.
Я узнал эту песню с первых аккордов, не смотря на то, что тысячу лет ее не слышал, A-ha “Summer mood on” звучала очень чувственно, сексуально и немного тревожно. Я закрыл глаза и полностью окунулся в музыку, вспоминая, какой в этой песне волнительный припев, я был уверен, что мурашки обязательно будут. Но как только солист группы протяжно затянул первое «Stay…» и зазвучали звуки скрипки, Марта обхватила мое лицо двумя руками, притянула к себе и очень пламенно поцеловала. Мой последний, пятнадцатый пункт. Я никогда не думал, что для поцелуя может быть идеальный момент, но она нашла его!
Не в силах устоять, я сразу же вцепился в нее, крепко сжал ее талию и страстно обрушился на ее губы. Я целовал ее настолько вожделенно и эмоционально, что у меня не было времени дышать. Марта отвечала мне взаимностью, прижималась ко мне и обвивала руками мою шею. Как же она была горяча, я чувствовал жар ее тела через мокрую, прилипшую одежду.
— Давай останемся ночевать здесь, — прошептал я в ее губы.
Не знаю, как она поняла эту фразу, но я просто не хотел с ней расставаться, я мечтал чтобы этот фантастический день длился, как можно дольше. Это лучший день в моей жизни!
Марта ничего не ответила и продолжила плотоядно меня целовать. Я был уверен, что мое сердце не справится с таким накалом страстей и просто взорвется, особенно, когда я спустился губами по ее
