Книга Пропавшая - Мэри Кубика

не хочу навязываться. Села бы заполнять журналы, да волнение никак не дает сосредоточиться. Мысли только о Мередит и Дилайле. Уже одиннадцать, на дворе ночь, а они до сих пор не вернулись. Столько времени о них ни слуху ни духу… Теперь в то, что ничего страшного не случилось, верится с трудом. Мне представляется, как машину Мередит уносит рекой, как Мередит и Дилайла повторяют судьбу Шелби. От этой мысли у меня подступает ком к горлу. «Нет-нет, неправда, — говорю я себе — то, что произошло с Шелби, не имеет ничего общего с Мередит и Дилайлой».

О случившемся мы с Беа узнали десять дней назад. Мы не были знакомы с Шелби, однако, когда она исчезла, новость запестрела по всем сетям, а позже в тот же день об этом заговорили в газетах и по телевизору: «В городе пропала женщина».

Мы наблюдали за тем, как полицейские прочесывали на патрульных автомобилях соседние кварталы, как допрашивали жителей, как в дом Тибоу заводили служебных собак, чтобы те взяли след Шелби. До того, как ту показали в новостях, я никогда о ней не слышала, никогда ее не видела. Пригород Чикаго, в котором мы живем, немаленький — больше ста тысяч человек, и знать в лицо всех просто невозможно.

По словам мужа Шелби, в тот вечер она вышла на пробежку. Исходя из того, что прочитали мы с Беа, было это после десяти. К этому времени уже темнеет, и мы тогда подумали об одном и том же: как-то поздновато для того, чтобы идти на пробежку одной. Правда, муж объяснил, что у них совсем недавно родился ребенок и Шелби целыми днями сидела с ним дома, пока сам он почти безвылазно работал. В тот вечер Джейсон, как обычно, пришел с работы поздно, они с Шелби поужинали, а потом она подождала, когда ребенок проголодается, чтобы перед самым выходом его покормить. Она уже не раз отправлялась бегать в такой час, потому что чаще всего только тогда и могла выкроить для себя хоть немного времени.

Домой Шелби, как известно, не вернулась.

Джейсон Тибоу, муж Шелби, сразу стал первым подозреваемым. Первым и единственным, насколько мы знаем. Он и сейчас под следствием. По милости журналистов и не без участия полиции вся подноготная личной жизни Шелби и Джейсона мигом оказалась выставлена на всеобщее обозрение. Приятели Джейсона заявляли, что Шелби — королева драмы и лгунья. Социальные сети все больше обрастали сплетнями. Отдел полиции опубликовал подробности исчезновения Шелби, и комментарии под этим постом были весьма жестокие. «Да у этой девки вата вместо мозгов!» — писал кто-то.

Защитники Шелби тоже молча не сидели — обвиняли друзей Джейсона в клевете. Шелби совсем не такая, уверяли они. Она добрая, заботливая, всегда думает о других, а вот Джейсон изменял ей с первого же дня, как родился ребенок, если не дольше.

Да уж, судя по всему, отцовство Джейсону было не по вкусу — собственно, как и моногамия. Зная все это, и вправду легко было предположить, что как раз Джейсон что-то с Шелби и сделал.

Теперь пропали еще и Мередит с Дилайлой, и во мне пустил корни страх. Что, если дело тут не в домашнем насилии? Что, если в городе завелся похититель?

Мередит

Одиннадцать лет назад Март

К тому часу, как я собираюсь уезжать из больницы, машин на закрытой парковке практически не остается. Уже полчетвертого утра. Я провела со своей клиенткой почти семь часов, помогая ей родить замечательного мальчика, которого они с мужем назвали Зеппелин. Бедный ребенок… Он только на свет появился, а я уже вижу, как над ним будут издеваться в школе. Однако моего мнения, конечно, никто не спрашивал. Муж — просто Мэтт, между прочим, — любит играть на гитаре и улетает по року семидесятых, так что судьба мальчика была предрешена еще до его рождения.

Практически все время мой телефон молчал, пришло только одно сообщение от Джоша — он пожелал спокойной ночи, перед тем как пошел спать, и написал, что любит меня. Когда я на родах, он не спрашивает, как идут дела и скоро ли я приеду домой. Прекрасно понимает: я и сама не знаю. Рождение ребенка — вещь непредсказуемая.

Сегодня все прошло относительно быстро — для первых родов. От начала и до конца мои мысли занимали лишь мама и ее малыш. Так приятно было хоть ненадолго забыть обо всем остальном, особенно о тех ужасных сообщениях…

Правда, едва я оказываюсь на четвертом этаже парковки, как вновь подступает тревога. Моя машина стоит на противоположном конце, и я иду к ней быстро, торопливо, чуть ли не бегу. Парковка почти пустая. Часы посещения давно закончились, остались только машины пациентов и персонала. Здесь мрачно, грязно, тесно — как и на всех закрытых парковках. Стены не пускают с улицы свежий воздух, стоит тяжелый затхлый запах. Никаких сообщений и не надо, чтобы на парковке тебя охватил страх. Я словно в фильме ужасов. Мне и раньше тут было жутко, а сегодня особенно.

Я лезу в сумку. Где-то там должен быть перцовый баллончик — Джош еще давно заставил положить. Ему никогда не нравилось, что мне порой приходится идти ночью по улице или опустевшей парковке. Я постоянно его уверяла, что он себя накручивает, что ничего со мной не случится, — а сейчас благодарна за этот баллончик. Правда, ношу я его с собой уже вечность и он, наверное, выдохся. Хотя даже от того, что он просто будет у меня в руке, уверенности прибавится. Лучше, чем совсем ничего.

Я настороженно шагаю, внимательно смотрю вперед, по сторонам. Никого. Здесь только я. И все же свет проникает не везде — в углах, например, совсем темно. В каждом из них выход к лестничным пролетам, двери туда открыты, однако вижу я лишь черную пустоту. Кто-то, возможно, стоит там, в этой пустоте, в трех футах от двери, а я и не знаю… Даже о том, что за мной сейчас идут по пятам, я тоже могу не догадываться. Прислушиваюсь, есть ли шаги; правда, меня отвлекает какой-то гул, похоже вентиляция. Заглушает остальные звуки. Дважды я оборачиваюсь, но сзади по-прежнему никого.

Я опять роюсь в сумке. Нащупываю телефон. Джошу звонить не хочется, он ведь меня потом в покое не оставит. Если признаюсь, что страшно, он к следующим родам целый отряд снарядит и отправит вместе со мной, лишь бы я была в безопасности.

Позвонить Кейт или