Подумав, она ответила.
— Могу немного слышать волков, но это все могут. Все посвящённые. Волк и волчонок страдают от того, что заперты. А волчица… не знаю. С ней что-то не так. Не правильно. Пока совсем немного, господин. Может быть, она больна.
— И что нам с ней делать?
Фай продолжала:
— В ней как будто разгорается ярость. Это плохо, мой господин. Хотя… ярость может и утихнуть сама.
— Ты меня только путаешь, — покачал головой Найрин. — Что, бывают волки без ярости? И что делать с волчицей?
— Волки рождаются без ярости, — сказала Фай. — В них её не больше, чем в старшем господине и в вас. Я бы сказал, что столько же, — она сама удивилась, откуда у неё взялась смелость говорить такое.
И внутренне сжалась — что будет?..
Господин Найрин вдруг рассмеялся и покачал головой — не ожидал. И спросил:
— Так что бы ты посоветовала?
— Отпустите, — Фай решительно тряхнула головой. — Отвезите подальше от лагеря и отпустите. Завтра. Всех волков. Сделайте это, мой господин!
— Это подарок короля, — Найрин нахмурился. — И с нами в Дьямон поедут люди короля. Нельзя поступить с подарком короля не так, как король того хочет. Еще несколько дней дело потерпит? Есть ведь такие снадобья, чтобы успокоить волка? Которые бы годились для такого случая?
— Да, но нам их приготовить не из чего.
— Хорошо, я понял. Я это решу, — он кивнул. — Спасибо, Фай. А теперь расскажи, к кому на свидание ты бегала ночью. Ты кого-то ждала, и он не пришёл, так?
Девушка испугалась. Побледнела. Такое вряд ли можно заметить в лунном свете, но ему показалось, что он заметил. И добавил жестче:
— Отвечай, как есть, Фай. К кому ты ходила?
Заклятья на её ошейнике не позволят промолчать или солгать.
— Это не свидание, господин, — прошептала девушка. — Я жду вестника. От брата. Если брат сможет, если вдруг… Вестник придет к воротам Гемм. Или я получу знак. Мы узнаем, что он жив.
— Тебя послала бабушка?
— Нет. Я сама… — это она прошептала еле слышно.
— Что за вестник? Твоего брата продали, он раб. И что за ворота? — Найрин тут же вспомнил, где пряталась Фай, и догадался сам.
Ворота Богини, значит. А он-то удивился — что за постройка на ровном месте, развалины чего? И кого может послать мальчишка-раб? Такого, чтобы шел именно к каким-то там «воротам».
— Вестник — не человек? Зверь, дух?
— Не человек, нет, — Фай помотала головой. — Зверь или дух, или… не знаю…
Получается, их рабыня обладает возможностями. Правда, судя по тому, как с ней обращались прежде, ей это не сильно помогало.
— В Дьямоне тоже есть Ворота Гемм, да?
— Много. Они в горах. Туда ходят просить Мать Гемм о милости, и когда праздники.
— Хорошо, — он вздохнул. — Иди спать, Фай. Завтра будет нелегкий день.
— Как прикажете, господин мой, — она осталась стоять на месте.
Ну что за взгляд у неё…
Он шагнул к ней и притянул к себе, обнял, чувствуя, что сердце заколотилось. Нашел её губы своими и впился жадным поцелуем, чувствуя, как в бешеном вихре закружилось всё. И непросто было этот вихрь остановить, и перевести дух, и отстранить от себя девушку.
Но пришлось. Нельзя…
— Иди спать, Фай, — повторил он.
— А вы, господин мой, может быть, прикажете…
— А у меня дела. Иди! — и это уже было приказом.
И она подчинилась, но он почти тут же снова её окликнул:
— Постой, Фай!
Она обернулась, он подошел и приподнял её лицо за подбородок.
— Фай, если волк набрасывается на человека, это какой-то знак? — спросил, потому что осенила догадка.
— Это значит, что Мать Гемм не желает видеть этого человека на своей земле, — она опустила голову.
— Что ж, понятно. Иди, Фай. И спасибо тебе…
Найрин подумал, что колдун в ближнем городке так себе мастер, но придётся опять к нему наведаться, прикупить амулетов, и зелья для тех же волков. Там, в горах, этого добра им точно не достать. Или продадут им не пойми чего…
Наутро Найрин объяснил всё брату — про их необычную рабыню и про её подозрения. И про то, что она дожидалась неведомого посланника у каменной арки. Сайгур выслушал, хмурясь, и помолчал, раздумывая.
— То ли дух, то ли призрак, но не человек? Так, значит? — повторил он. — С какими же силами знается девчонка?
Найрин пожал плечами.
— Да нет у нее никаких особых сил. Что-то ей рассказали, и провели через ритуал посвящения, как других деревенских девчонок.
— Это она тебе так сказала?
— Я читал про обряды, посвященные Гемм. Они там повсюду одни и те же. Ты ведь помнишь, где я провёл девять лет?
— В монастыре, где из тебя сделали чокнутого святошу с рыбьей кровью. Ладно, прости, я ведь любя. Где тебе дали достойное образование.
Глаза Найрина не мгновенье вспыхнули, а губы сжались.
— Нам не стоит тащить волков в горы, — сказал он. — Я долго думал. Всё-таки не стоит.
— Это подарок Мортага, — возразил Сайгур. — Но наш король не держит камней за пазухой для друзей. Никогда в это не поверю, а я знаю его не первый день. И, что ещё важнее — ему нужен Дьямон. И он рассчитывает на меня… на нас.
— Ты у нас дружишь с королём, но ссоришься с его сестрой, например.
Сайгур фыркнул.
— Ссорюсь? Нет. Я почтителен. И храню репутацию её высочества, старательно избегая её постели.
— И этим её несказанно злишь. Я тоже не верю, что Мортаг послал подарок с подвохом. Но ведь не даром принцесса намекнула тебе, что это она убедила короля отдать тебе Дьямон. Если волчица, к примеру, бросится на тебя, то это увидят все и не все станут молчать. Пойдет молва, что тебя отвергает богиня. Там все чтут Гемм.
— Зато я предупреждён, — сказал Сайгур. — Благодаря тебе, брат. Да, Гайда могла что-то такое устроить. Она, конечно, глупая курица, но и коварная тоже. Мстительная глупая курица. Ничего. Никакой волк на меня не бросится.
— Если волчица примется рычать из клетки, это тоже примут за плохой знак. Так что я сейчас отправлюсь в городок за зельями. А может, привезу колдуна сюда.
— Это хорошо бы, — признал Сайгур. — Отправляйся, привози.
Найрин уехал, прихватив кошель с монетами. И уже к полудню колдун Эриаль осматривал волков, отчего-то не без опаски поглядывая на Сайгура. Устроили всё так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Волки, причем все, рычали и скалились, и вели себя недружелюбно — все, не только волчица. Колдун, одетый в чёрный балахон, походил вокруг клетки, размахивая амулетами, и был похож на раскормленного ворона.
