— Известное дело: вблизи Саркофага время порой ведет себя довольно странно, — спокойно пояснил Эш. — Неудивительно, если принять во внимание, сколько способностей и возможностей у этого камня, и учитывая тот факт, что многие из нас подозревают его в обладании потрясающим чувством юмора. Самый простой пример — время, идущее обратно по своим следам так, что будущее заканчивается в прошлом. Или наоборот. Или как-то еще. Я пытаюсь создать впечатление, будто понимаю, о чем говорю, однако, как и большинство живущих здесь людей, летаю не выше собственного седалища. Но вы, наверное, уже догадались об этом.
Другой Эш посмотрел на другого Харта:
— Вы правы. Я и впрямь слишком много болтаю.
— Стойте, — прервал Харт. — Кажется, я понял. Мы смотрим на самих себя, выходящих из Саркофага после визита к Дедушке-Времени. Так?
— В самую точку, — сказал будущий Харт. — Дедушка-Время знает, что вы идете, так что не мешкайте. Он терпеть не может ждать.
Оба Эша кивнули.
— Он сегодня в хорошем настроении?
— А такое разве бывает?
— Ясно, — сказал Эш. — Джеймс, пошли.
— Погодите, — остановил его Харт. — Если вы уже с ним переговорили, может быть, расскажете обо всем нам? Тогда, возможно, вообще отпадет повод нам его беспокоить.
Оба Эша понимающе переглянулись друг с другом.
— Нет, поверь мне, Время так не работает, — сказал Эш. — Время опережать нельзя. Я, конечно, могу объяснить вам принципы расхождений временных последовательностей, математических вероятностей и теории множества дробной размерности, но делать это мне не хотелось бы, потому как я сам не очень-то во всем этом разбираюсь. — Он тоскливо вздохнул. — Я раньше надеялся: вот умру, и многое станет ясным…
Харт взглянул на своего двойника, который смотрел на него сочувственно.
— Может, хотя бы посоветуете, как нам себя вести при встрече с Дедушкой-Временем?
Другой Харт и другой Эш переглянулись.
— Не пейте саки, — сказал будущий Харт, и будущий Эш подтверждающе кивнул.
Оба они улыбнулись своим более ранним «я», повернулись и неторопливо двинулись прочь, медленно растворяясь в тумане. Харт взглянул на Эша:
— И часто такие штуки будут случаться, пока я в Шэдоуз-Фолле?
— Может, и часто, — ответил Эш. — Такое необычное здесь местечко. Очень полезно помнить, что не все так неизбежно, как это кажется. Взять, к примеру, Саркофаг. Внешне — глыба глыбой, но это только внешне. Саркофаг — это мгновение времени, которому придали образ и форму. Саркофаг — цельный, как цельна сама материя, но более долговечный, неизменный и неподвластный воздействию внешних сил и превратностей материального мира. Перед тобой отдельно взятый, специфический момент Времени — воплощение того мгновения, когда был сотворен Шэдоуз-Фолл, когда мир был совсем еще юным. В этом месте люди обычно спрашивают: во имя чего тому, оставшемуся в прошлом, мгновению надо было придавать материальный образ. Мой дежурный ответ: у меня самого от этого едет крыша. По общему убеждению, мгновение воплотилось в материю ради самозащиты, я вот только не знаю, самозащиты от чего…
— А ты вообще хоть что-нибудь знаешь? — спросил Харт чуть более резко, чем хотелось бы.
Эш выгнул бровь, и взгляд его на секунду стал холодным и задумчивым:
— Я знаю, как попасть в Саркофаг и как устроить тебе аудиенцию с Дедушкой-Временем. Ты ведь этого хотел, да?
— Да, — кивнул Харт. Он глубоко вдохнул и так же глубоко выдохнул. — Извини. Просто… Просто все здесь так ново для меня…
— Я понимаю. Неудивительно, — сказал Эш. — Я умер и похоронен, а от этого места даже меня колотит по-прежнему. — Эш порылся в кармане куртки и выудил из него сувенирный шарик — из тех дешевых, что без всяких на то причин жаждут иметь детишки, а туристы хранят как память о тех местах, которые они некогда посетили. Эш протянул его Харту так, чтобы тот мог рассмотреть сувенир, но убрал руку в то мгновение, когда Харт захотел было шарик взять. — Не надо, не трогай его, Джеймс. Просто взгляни. — Пожав плечами, Харт подался вперед, чтобы получше разглядеть безделушку. Шарик весь умещался у Эша на ладони — гладкая сфера из прозрачного, чуть потертого пластика с заключенным внутри домиком. Эш несильно встряхнул шарик, и снежинки закрутили хоровод вокруг смутно различимого домика.
— Не всем удается войти сюда и повидаться с Дедушкой-Временем, — продолжал Эш. — Он постоянно занят и не любит, когда его отвлекают. Но некоторым, к примеру мне, нельзя отказывать в доступе, поэтому каждому такому, как я, он дал ключ. Этот — мой. Не знаю, как выглядят другие ключи, но это мой личный входной билет в галереи Инея и Мощей. Время живет в галереях Инея и Мощей.
— Кто живет? — переспросил Харт, и Эш вдруг замялся.
— Никто там не живет, — понизив голос, сказал Эш. — Там находится Дверь в Вечность. Конец жизненного пути каждого, кто прибывает в Шэдоуз-Фолл. Я вернулся через Дверь, потому что был нужен здесь, но до сих пор слышу ее зов. И буду слышать всегда. И ключ у меня потому, что Дверь ждет, когда я соберусь в обратный путь. — Эш коротко улыбнулся. — Вот только ждать придется долго. Ну, ладно, мы так стоять можем до скончания века. А Дедушка-Время никогда никого не ждет. Особенно, когда приходят просить его об услуге. Ну, вперед?
— А стоит? — спросил Харт. — Что-то мне вся эта затея перестает нравиться.
— Может, ты и прав. Галерея Мощей — местечко неспокойное и довольно опасное, даже если просто заглянуть туда любопытства ради. Но раз уж мы здесь — придется идти. Ты видел себя будущего. Чую, в голове у тебя складывается словечко «произвол», только забудь об этом. Я долго ломал голову над этим вопросом, но так ничего и не придумал. Проще, наверное, будет тихо плыть по течению и не гнать волну. Постарайся особо не задумываться — голова заболит.
— Поздно, — ответил Харт.
Эш криво усмехнулся и расположил пластиковый шарик на ладони перед собой на уровне глаз. Снежинки все еще крутили свой хоровод, хотя с момента, когда Эш встряхнул шарик, прошло достаточно времени. Харт с большой неохотой вгляделся в прозрачную сферу и вдруг почувствовал: чем больше он вглядывается, тем больше она приковывает его внимание. Летящие снежинки стали как настоящие, а здание в центре снежной круговерти — обретать четкость и перспективу. Проступили детали, и в крошечных оконцах загорелись огни. Нет, они уже не казались крошечными. Прозрачный шарик стал стремительно увеличиваться в размерах, заполняя вьюгой весь мир, и вот уже Харт очертя голову окунулся в завывающую снежную круговерть. Желудок испуганно ёкнул, когда он беспомощно замолотил руками по воздуху в поисках хоть какой опоры и не нашел ничего, кроме пустоты, шквального ветра и лютой стужи, обжигающей легкие при каждом вздохе.
Ком плотно слежавшегося снега пронесся перед лицом Харта и шлепнулся ему в ноги. Не устояв, Джеймс растянулся на земле, дрожа всем телом от страха Снег был мокрым и скрипел под ладонями, и эта его материальность обнадеживала и вселяла уверенность, так что дрожь понемногу утихла и дыхание замедлилось и выровнялось. Харт встал на ноги, прикрывая лицо от снега выставленной вперед рукой. Пала ночь, и луна в зените была похожа на тарелку из чистого серебра, ее яркий пульсирующий свет торил путь сквозь снежную заверть. Снег был плотный, держал вес тела, но Харт понятия не имел, какой глубины были сугробы у него под ногами. От этой мысли голова слегка закружилась, и он приказал себе не думать об этом. Крепко обхватив плечи руками, Харт попытался не дать остаткам тепла покинуть тело, но жуткий холод выщелочил из него все силы. Стылая пустыня тянулась во всех направлениях и терялась в снежной метели. Любой выбранный путь казался сейчас неправильным и напрасным, и Харт так и стоял бы вечность на одном месте, замерзая в нерешительности, если б вдруг из бурана не вынырнул Эш и не взял его твердо за руку.
