— Я бы сказал, но не в моих правилах…
Сомнамбулы вновь пришли в движение, и я сунул руку во внутренний карман пальто. Нужный пакет из дежурного запаса нашелся на ощупь сразу. Я разорвал пакет и бросил перец в лица уже наклонившихся надо мной сомнамбул. Перец попал в нос и глаза, и оба успели вдохнуть его раньше, чем кто-то успел понять, что происходит. Вы пробовали когда-нибудь дышать перцем? Они непрерывно чихали, так что едва могли стоять на ногах, из зажмуренных глаз текли слезы. Они и думать забыли обо мне, а перец продолжал свою безжалостную работу. Физический дискомфорт наконец разбудил их, и они ненавидели этот миг пробуждения. Они стояли, держась друг за друга и глядя по сторонам красными слезящимися глазами.
Я встал, пошатываясь, и свирепо уперся в них взглядом:
— Я — Джон Тейлор! — объявил я голосом труб Страшного суда. — И вы меня достали!
Проснувшиеся сомнамбулы, продолжая чихать, посмотрели на меня, посмотрели друг на друга, развернулись и рванули к выходу из кабинета. В дверном проеме они на некоторое время застряли, и я не мог сдержать довольной ухмылки. Разбитые губы болели. Ах, как кстати иногда оказывается заботливо созданная дурная репутация! А также перец и соль. У меня всегда при себе пакетик того и другого. Соль очень хороша, когда имеешь дело с зомби, когда нужно обвести себя защитным кругом или пентаграммой, а также в качестве универсального очищающего средства. Перец тоже можно употреблять по-разному. В карманах у меня найдутся и другие средства, в том числе и самые антигуманные, и сейчас мне очень хотелось попробовать их все на Кавендишах.
Я бы предпочел сказать, что я ждал, пока все пойму, прежде чем использовать перец. На самом деле время ушло на то, чтобы найти в себе силы для действия.
Я мрачно уставился на Кавендишей. Они выдержали мой взгляд спокойно. Мистер Кавендиш взял со стола серебряный колокольчик и громко позвонил. В углу кабинета ожила и засветилась ярким холодным светом транспортная пентаграмма. Среди нас появился еще один человек. Старый знакомый. В темно-синем смокинге, ослепительно белой рубашке, при галстуке бабочкой и в волочащемся по полу оперном плаще на кроваво-красной подкладке — по всей форме. Тщательно уложенные волосы и аккуратная эспаньолка черны как смоль. Глаза голубые и холодные, губы застыли в надменной усмешке. Зрелище могло произвести впечатление на кого угодно, но только не на меня.
— Привет, Билли! — сказал я. — Отличный прикид. Давно работаешь официантом?
— Ты ужасно выглядишь, Джон, — сказал вновь прибывший, элегантно выступая из транспортной пентаграммы, которая тут же погасла. Он поправил манжеты и посмотрел на меня неодобрительно: — Просто ужасно. Я всегда говорил, что в один прекрасный день ты угодишь в такую беду, что не поможет и твоя репутация. И не называй меня «Билли». Я — граф Энтропия.
— Нет, ты не граф Энтропия, — возразил я. — Ты Иона — тот, кто приносит несчастье. Граф Энтропия — это твой отец, и тебя рядом с ним не видно. Мы ведь росли вместе, Билли Латем, и уже тогда ты был мелким, никуда не годным пакостником. Граф, говоришь… Ты же хотел стать бухгалтером?
— Я передумал. Гораздо выгоднее работать на таких людей, как мистер и миссис Кавендиш. За дело вроде сегодняшнего мне полагается весьма достойный гонорар. А титул я унаследовал от отца, которого уже нет в живых. Я — граф Энтропия. Боюсь, сейчас мне придется убить тебя, Джон.
Я фыркнул:
— Хочешь произвести на меня впечатление, Билли Латем? Я видел много чего и пострашнее тебя.
Почему с хорошими людьми приключаются скверные истории? Потому, что людям вроде Билли Латема это выгодно. Его дар состоит в умении управлять вероятностями. Как все люди, приносящие несчастье, он видит переплетение нитей судьбы, порядок среди хаоса. Он может выбрать и привести в действие именно тот вариант событий, когда все должно рассыпаться в пыль. Ему приятно причинять горе, он наслаждается бедствиями. Он губит чужие судьбы и в одно мгновение разрушает то, что другие создавали в течение жизни. Мальчишкой он делал это для собственного удовольствия, сейчас он занимается тем же ради денег. Чужие беды — его вино и хлеб.
— Не годишься ты в графья, — продолжал я. — Твой отец был в числе самых сильных нашего мира, Темная Сторона чтила его и уважала. Он управлял энергией вселенной.
— И что он за это получил? Поссорился с Николасом Хоббом, и Сын Змея прихлопнул его, как муху. Не говори мне о добром имени. Мне нужны деньги. Я хочу быть омерзительно богатым. Сегодня титул принадлежит мне, и я заставлю всех вас его уважать!
— Твой отец…
— Его больше нет, и я что-то не скучаю. Он никогда в меня не верил.
— Надо же! Интересно, почему? — произнес я задумчиво.
— Я — граф Энтропия!
— Отнюдь. Ты был, есть и будешь Ионой, Билли. Ходячее стихийное бедствие для всех, включая себя самого. Тебе до отца никогда не дорасти, и ты это знаешь. Мечты у тебя приземленные. Мелкий головорез с почасовой оплатой.
Билли раскраснелся и тяжело дышал, но пока еще держал себя в руках. Ему удалось надменно улыбнуться.
— Ты и в самом деле неважно выглядишь, Джон. Сомнамбулы поработали на славу. Как бы тебя ветром не сдуло. Сосуд в мозгу может лопнуть, или там тромб в сердце… А можно наоборот — начать с конечностей и продвигаться вглубь. Налицо самые богатые возможности, Джон. Все может случиться, все вероятно в этом мире.
Я улыбнулся разбитым ртом:
— Отвали по-хорошему, Билли Латем. Я сегодня и правда не в настроении. А вдруг я воспользуюсь своим даром и найду то, чего ты действительно боишься? Кто знает, если бы я очень постарался… я нашел бы то, что осталось от твоего папочки…
Он смертельно побледнел и вдруг стал похож на ребенка, одетого в костюм взрослого. Бедный Билли. Он действительно мог бы навредить мне, но у меня побольше опыта в этих играх. Да и репутация… Я кивнул Кавендишам, повернулся и вышел из кабинета, после чего покинул здание так быстро, как только позволяло избитое тело.
Никто не пытался меня остановить.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ПЕСНЯ, НО НЕ ПЕВИЦА
Старею, должно быть. Когда-то я легче переносил побои. На улице меня прошиб холодный пот, а ноги едва не подкосились. При каждом вздохе терзала острая, как удар ножом, боль, глаза застилала черная пелена. Во рту появился вкус свежей крови. Дурной знак. Останавливаться нельзя, надо отойти как можно дальше: Кавендиши еще могут достать меня, активировав систему защиты здания. Усилием воли я заставил себя двигаться вперед. Я долго не останавливался. С разбитым лицом и в залитом кровью белом пальто я представлял собой живописное зрелище, но мне нельзя показывать себя слабым и уязвимым. Над Темной Стороной вечно парят стервятники, готовые упасть на все, что выглядит легкой добычей. Так что, дружок, смотри бодро перед собой и иди, будто знаешь, куда тебе надо. По дороге попалась витрина, и я скривился, увидев свое отражение. Выглядел я так же, как и чувствовал себя. Светиться на улице мне сейчас нельзя.
