мне подворачивался случай сыграть на клавишных. Но не в этот раз…
— Элизабет, ты что будешь? — спросил у меня Кайн.
— М?
— Официант только что рассказал тебе о меню, ты чем слушала?
— Простите. Можете повторить еще раз?! — скромно улыбнулась я и попросила прощения у молодого человека в униформе официанта.
— Итак, наше меню…
— Элизабет, просто скажи какую кухню ты хочешь? — начал наезжать на меня Кайн, а официант поддержал его слова и просто мило улыбнулся мне и кивнул головой.
— Что насчет русской кухни?! — спросила я.
— Отличный выбор, мисс! Я могу вам посоветовать борщ с салом от нашего шеф-повара, а также одно из ходовых блюд русской кухни — салат «Оливье».
— То, что надо… — начала я высматривать имя официанта на бейдже, — …Итан.
Кайн тоже заказал себе несколько изысканных блюд, и мы стали ожидать их и пускать слюни от вида соседних столиков, заставленных до краев тарелками с ароматной едой.
— Да, красивая бандура, — сказал Кайн, о рояле, на который я беспрерывно смотрела. — Я всегда мечтал научиться играть на таком.
После услышанного я косо посмотрела на него и отвернулась обратно, но тут принесли первые блюда, и я напала на борщ, отбросив все грустные мысли из головы.
— Откуда такая страсть к русской кухне? — задал мне вопрос Кайн, на который я ответила, пожевывая сало:
— Из России.
— Оу. Ты там бывала? И что еще интересного узнала, кроме кухни?
— Я там родилась, — мягко я поставила точку в этом бесполезном разговоре, на что Кайн отреагировал глупым смехом:
— Ты удивляешь меня все больше, Элизабет! — сделал он акцент на имени.
Я посмотрела на него с упреком.
— Но какое тогда твое настоящее имя?
— Елизавета, — произнесла я, протягивая первую букву.
— Элисафе… Э-э-элиса-а-афета, — попытался Кайн произнести мое имя, ставя не туда ударение и смягчая буквы.
— Ну началось, — слегка ударила я себя ладошкой по лицу.
*После сотых попыток*
— Йелисавета! — произнес он и тут я услышала игру на рояле.
На меня накатила волна эмоций, я повернула голову посмотреть кто играет на рояле и, не справляясь со своим отчаянием, резко встала из-за стола и быстро ушла в туалетную комнату.
Облокотившись ладонями на раковину, я опустила голову вниз и тихо злилась на весь этот мир. Мне было очень неприятно осознавать то, что я больше никогда не смогу играть на клавишных, и что моя дальнейшая жизнь теперь не будет крутиться вокруг музыки, а скорее всего я стану какой-нибудь отшельницей флористикой, торгующей букетами ромашек в маленькой лавке вдали от центра Сиэтла.
— Элизабет, ты злишься на меня? — вбежал в дамскую туалетную комнату Кайн.
— Что ты здесь делаешь? — яростно я спросила у него.
— Ну если ты еще не забыла, мы сюда вместе пришли.
— Кайн. Это туалет, — сказала я без лишних эмоций на лице.
— Да, но как я понял, я не один его использую не по назначению.
Я посмотрела на него как на идиота и спокойно сказала:
— Иди за стол, я скоро подойду.
— Сначала объясни, что это за припадки злости были?
— Пожалуйста, Кайн, оставь меня одну.
Он кивнул головой «нет».
— И вообще, в конце концов, это женский туалет, — попыталась я ему объяснить где он, указывая взглядом на вошедшею в дамскую комнату девушку.
— Я жду разумных объяснений, — сказал он мне и направился к выходу, мило улыбнувшись той девушке.
Я слегка намочила лицо холодной водой, привела дыхание в порядок и пошла в зал, стараясь не думать о плохом. Присела за наш почти уже пустой столик в то время как Кайн хлопал парню, сыгравшему один великий шедевр австрийского классика.
Большинство музыкальных классиков и их произведения я знала очень хорошо, поэтому мне не составило труда определить, что звучало в этом зале еще пару минут назад.
— Отличная кода, — сказала я этому парнишке, сидевшем за роялем. Он улыбнулся мне, выразив тем самым свою благодарность. — Погоди, — решила я его кое о чем попросить. — Сможешь сыграть простую мелодию, которую я попрошу? — тихо шепнула я ему на ухо, на что он согласился.
Я начала петь под его игру:
— Любви мешаем мы понятия…понятия с тобой.
Взгляд Кайна упал вниз. Он сложил руки в замок, облокотился локтями на стол, а головой на руки и смотрел в одну точку, не моргая.
— Страдаем порознь мы, порознь, по-своему душой, — продолжила я петь с легким напряжением в голосе. — И не находим мы, бывает слов, что б спор переступить. Непонимания терзают нас…сердца…что б нам…разбить, — пропела я эти слова с паузами.
Кайн поднял голову и зациклил свой взгляд на мне. И тут, рояль зазвучал ярко и громко, а я запела в полною силу припев:
— Оо-ооо-о-оо-о-оо-оо-о-о. Оо-ооо-о-оо-о, сердца что б нам разбить. Оо-ооо-о-оо-о, но этому не быть. Оо-ооо, знай, я буду всегда тебя любить.
Тут, во всем зале посыпались аплодисменты. Один лишь Кайн сидел на своем месте с серьезным лицом и смотрел на меня.
Мы с «маэстро» пожали друг другу руки. В те минуты у меня было двоякое душевное состояние. Потому что музыка делает меня счастливой, но теперь, чтобы получать это счастье, мне приходится терпеть боль. Боль, которая пытается быть сильнее всех положительных эмоций, которая пытается вырваться наружу и покрыться вокруг меня оболочкой. Но если я позволю ей сделать это, смысл моего существования будет потерян. Иногда лучше смотреть на мир через розовые очки, чем через черные, поскольку тьма, которую они создают, рано или поздно поглотит тебя без шанса на восстановление. Именно поэтому я часто стала летать в облаках и убеждать себя в том, что все хорошо, несмотря мое, крайне плачевное, положение.
— Не знал, что ты близка к музыке, — сказал Кайн.
— С 4 лет. Я начала играть с 4 лет, — вздохнула я.
— Значит ты еще и играешь. На чем? — спросил он у меня, засмотревшись на белую чашку, стоящую на столе.
— Нет. Я больше не играю.
— Да брось ты. Я же не глухой. Я слышал, как ты пела. Где ты учишься? Это явно какой-нибудь колледж искусств, — начал он развивать неприятную мне тему.
— Я с тобой в Сиэтле. Как я могу учиться? Не неси ерунду.
— Хах. Как же ты любишь прикинуться глупой…
— Да что ты хочешь от меня?! — сказала я, трясясь и пытаясь сдержать слезы, которые все-таки пробились наружу.
— Все эти припадки со слезами не просто так, — сделал он ухмылку, от чего я окончательно сорвалась, встала и быстрым ходом направилась к выходу.
— Что это, Элизабет! — схватил он меня за руку, и я сразу вспомнила первый день нашего знакомства.
— Да
