я девушку, стараясь не кричать громко.
Девушка не изменила своей позы даже на сантиметр. Не услышать меня она не могла. Я осторожно, задействовав Восприятие, подошёл ближе. Сидит с закрытыми глазами.
Так. Отвлекать её, если она что-то вспоминает, — последнее дело. Я сел на траву перед девушкой и стал ждать, одновременно наблюдая за её лицом. Сейчас она свела брови к переносице, будто хмурилась. То и дело на её теле напрягались мышцы. На руках, на шее, иногда все сразу, и тогда это было похоже на судорогу. Иногда она мотала головой из стороны в сторону, будто хотела убрать лицо от чего-то. Отлично! Судя по тому, что я наблюдаю, работа идёт в правильном направлении.
В редкие моменты, когда девушка не хмурилась, её лицо становилось спокойным, и тогда я просто любовался ею. Всё проходило более-менее спокойно, но вдруг она прижала ладони к глазам и застонала. Потом стон перешёл чуть ли не в скуление. Девушка страдала. К сожалению, я никак не мог ей помочь. Будить её я считал неправильным. Сейчас она страдает, но при этом она избавляется от того воздействия, которому подверглась. Прекратить это сейчас — значит оставить её марионеткой внушений доктора Ри и компании.
Крапива упёрлась локтями в колени, всё также держа ладони прижатыми к глазам, и застыла в этой позе. Она всё ещё немного подвывала от боли, но уже не так сильно. Хотелось резать на куски тех, кто с ней это сделал. На мелкие кровоточащие кусочки. Одна часть меня очень стремилась помочь Крапиве и облегчить её страдания, другая хотела убивать и карать. Я специально отключил Восприятие, чтобы никаким образом не помешать Крапиве делать эту тяжёлую работу по наведению порядка в своей голове.
Наконец девушка убрала руки от головы, посидела молча немного, потом села прямо и открыла глаза. Ух ты! А это с непривычки выглядит страшно. Глаза были залиты кровью. Не просто полопавшиеся капилляры. Две красные слезинки скатились по щекам. Реально в глазах стояла кровь.
Девушка смотрела на меня, но не видела.
— Привет, — я не нашёл более подходящих слов.
Крапива сфокусировала на мне свои жуткие глаза и сказала:
— Привет. Давно тут сидишь?
— Около часа. Как всё приготовил, так и сижу. Пойдём есть?
— Да, надо поесть. А ты чего так на меня смотришь?
— Я видел в доме обломок зеркала, сейчас принесу, всё понятно будет.
Девушка тяжело поднялась из кресла и медленно пошла к дому. Я обогнал её, и, до того, как она зашла внутрь, вынес на крыльцо кусок зеркала в раме.
— Смотри на свету, там внутри темновато.
— Твою мать, — Крапива ограничилась простыми словами, увидев своё отражение, но умудрилась вложить в эту фразу целый букет эмоций.
— Добро пожаловать в клан вампиров. Со мной такая же фигня была. Это быстро проходит. Ну, относительно. Главное, что проходит.
— Это утешает, — было видно, что хотя красные глаза и впечатлили девушку, её мысли были где-то ещё. Неожиданно она повернулась ко мне и пристально посмотрела своими страшными глазами. — Когда ты вёз меня сюда, ты сказал, что убил за последний месяц тринадцать человек, но, когда рассказывал мне свою историю, рассказал только про семерых. Кто были эти остальные шесть?
Вопрос застал меня врасплох.
— Эээ… Не очень хорошие люди, скорее даже очень нехорошие люди… и даже не совсем люди… — начал неуверенно мямлить я, но потом собрался, — я специально не стал тебе этого рассказывать, так как вся моя история и так выглядит очень неправдоподобно, а дальше тем более. Поэтому я считаю, что ты должна сама всё вспомнить. Ну, или начать мне по-настоящему доверять, а это невозможно, если ты не вспомнишь хоть что-то. Давай поедим и заодно поговорим.
Наступили сумерки, а внутри дома было уже совсем темно. Я включил светодиодный светильник, подкинул несколько толстых веток в печку и стал сервировать наш первый совместный ужин с момента пребывания на базе «Удочка». Разложив еду, я поставил на печку котелок с водой под чай.
— Как тебе?
— Вкусно, — Крапива оставалась молчаливой и задумчивой.
— Расскажи, что можешь рассказать, — предложил я.
Крапива молча ела пару минут, потом сама себе хмыкнула и начала говорить.
Глава 5
— Когда ты попросил меня вспомнить недавнее прошлое, мне показалось это бредом. Несмотря на все твои фокусы и способности, я не очень понимала, что ты от меня хочешь. Я прекрасно помню, как жила все эти дни, как ездила в Москву и как провела там время. Как вернулась и как жила все эти дни. Ничего необычного. Ты посеял семена сомнения, когда я сказала «валенки» после слова «сгущёнка», а ты это угадал. Потом в порядке шутки я стала выдумывать историю, будто мы видели магазин с таким названием, и ты купил мне белые валенки с калошами тридцать восьмого размера, хотя у меня тридцать шестой. Я была уверена, что выдумала всё это, но ты опять угадал. Будто телепатия какая-то. Когда ты ушёл за водой, я села и честно попыталась что-то ещё вспомнить, но чем больше пыталась что-то в памяти найти необычное, тем больше мне казалось, что всё это фигня, что ничего важного там нет. И в итоге я начала строить планы, как тебя обмануть, чтобы ты поверил, что я что-то вспомнила и отпустил меня. Ничего не вспоминалось необычного, и я на это забила. Тебя не было, потом это рычание, и тут вдруг ты выходишь с медвежонком и медведицей. Так не бывает! У меня дядя, папин брат, — охотник. Он много раз рассказывал, что медведь самец летом не очень опасен, если на него шуметь, он предпочитает свалить, а самый опасный медведь — это как раз медведица, у которой маленькие медвежата. И тут ты приводишь добродушную медведицу и медвежонка. Уже даже имена им дал. Так не бывает!
Крапива уже не скрывала своего волнения. Я молчал и ждал продолжения.
— Когда ты отпустил медведей, я решила ещё раз дать тебе шанс и что-то попробовать вспомнить. И опять ничего. И снова, чем дольше я пытаюсь что-то вспомнить, тем меньше мне кажется это стоящей затеей, и всё больше негатива и недоверия к тебе. Прям совсем негатив. Настолько, что уже чересчур. Я сначала думала, что это всё из-за того, что ты меня похитил, но объективно ты не выглядел настолько уродом, насколько я
