потеряться. Ночью, когда он спал, один шутник снял эту тыкву и надел на шею себе. Утром Насреддин увидел свою тыкву на чужой шее и воскликнул:
— Я — вот этот человек! Но тогда кто же я?
Малое и большое светопреставление
Насреддина спросили:
— Когда настанет светопреставление?
— Которое светопреставление? — говорит он в ответ.
— Да разве светопреставлений несколько?
— Когда умрет моя жена, — объяснил Насреддин, — это малое светопреставление. А когда я умру — это уж будет большое.
Плата хаммалу
Насреддин велел хаммалу[20] взвалить на плечи груз и отнести к нему домой. По пути хаммал пропал. Сколько ни искал его Насреддин, так и не нашел. Прошло девять дней. На десятый день Насреддин шел с приятелями по улице и увидел мельком того хаммала, который тащил уже другой груз.
— Это тот самый хаммал, — сказал Насреддин приятелям, — которого я столько разыскивал.
Но хаммалу Насреддин ничего не сказал, и тот прошел мимо.
— Что же ты не потребовал с него свой груз? — спрашивают приятели.
— А если бы он потребовал плату за десять дней, что тогда? — вымолвил Насреддин.
Ссора на крыше
Летней ночью Насреддин и жена улеглись спать на плоской крыше и повздорили. Дело дошло до рукоприкладства. Насреддин невзначай поскользнулся и полетел во двор. Соседи услышали шум, прибежали, с большим трудом привели Насреддина в сознание и спросили, как это он упал.
— Тот, кто хочет сам испытать это, — ответил он, — пусть затеет ссору с женой на крыше.
Нет надобности приходить
У жены Насреддина случился сердечный приступ, и он отправился за лекарем. Только он вышел за дверь, жене полегчало, и она крикнула ему вдогонку из окна:
— Мне лучше, не зови лекаря.
Но Насреддин не стал ее слушать, пошел к лекарю, вызвал на улицу и сказал:
— У моей жены был сердечный приступ. Я шел за вами, но она крикнула мне из окна, что ей уже легче, так что лекаря звать не нужно. Вот я и пришел сказать вам, что нет надобности приходить.
Уксус семилетней давности
Пришел сосед к молле Насреддину и говорит:
— Я слышал, что у тебя есть уксус семилетней выдержки. Правда ли это?
— Да, — отвечал Насреддин.
— Прошу тебя, налей мне миску такого уксуса.
— Странный ты человек, — говорит ему Насреддин, — если бы я давал уксус каждому, кто просит, он и месяца не продержался бы.
Потерянный осел
У Насреддина пропал осел. Он стал искать его по улицам и базарам, заодно вознося благодарность Аллаху.
— За что ты благодаришь Аллаха? — спрашивают его.
— Да за то, — отвечает он, — что если бы и я пропал вместе с ослом, то кому-то третьему пришлось бы искать нас обоих.
Опять об осле
У Насреддина пропал осел. Он стал кричать на базаре:
— Тому, кто найдет моего осла, я подарю его вместе с седлом, потником и уздечкой.
— Если ты все хочешь отдать в награду, — спрашивают его, — то ради чего искать и тратить столько сил?
— Знаете, — отвечал он, — всегда приятно найти то, что пропало.
Щипцы за три тысячи динаров
На базаре продавали саблю за три тысячи динаров.
— А почему она такая дорогая? — спрашивает Насреддин.
Когда наносишь удар по врагу, — отвечал продавец, — эта сабля удлиняется на пять локтей.
На другой день Насреддин взял дома щипцы для очага, вынес на базар и стал кричать:
— Продаю щипцы за три тысячи динаров!
Собралась толпа, его спрашивают:
— С какой это стати ты запрашиваешь за щипцы три тысячи динаров? Красная цена им — полдинара.
— За саблю, которая вытягивается на пять локтей, можно просить три тысячи динаров! — говорит Насреддин. — Почему же мне не просить столько же за щипцы, которыми моя жена, когда со мной ссорится, достает и за десять локтей.
Свирель
Насреддин проезжал по улице, дети окружили его, стали просить купить им свирели. Насреддин пообещал. Один мальчик даже деньги ему дал. Вечером Насреддин вернулся, дети снова столпились вокруг него и закричали в один голос:
