роскошном интернате? «Покой, забота и внимание — вот основной лекарь надломленных душ»! — продекламировала она девиз Института педагогики, в чьем ведении находились колонии для юных преступников.
По роду работы Гурилину приходилось бывать в исправительных учреждениях. Построены они были в курортных зонах с мягким, континентальным климатом, как правило, на берегу моря, в сени раскидистых дубрав. Для молодых преступников там было организовано усиленное питание. Их здоровьем занимались десятки сиделок и врачей. Им рекомендовалось больше времени проводить на воздухе, заниматься активными физическими упражнениями. С ними проводили беседы опытные психиатры, знатоки своего дела. Осторожно и бережно они пытались нащупать тончайшие струны детской души, вселить в подопечных веру в прекрасные гуманистические идеалы, убедить их отречься от прошлых ошибок и встать на путь добродетели. Иногда им это удавалось. Но 90 % правонарушителей, вышедших из подобных заведений, в течение года-двух неизменно вновь в них возвращались.
— Что поделаешь? — развел руками инспектор. — Мы живем в гуманный век.
— Почему-то мы более гуманны к преступникам, чем к их жертвам, — жестко заметила Глория. — Ну, прощай, мне налево. — И она двинулась наверх по эскалатору.
Гурилин же перешел на другую дорожку и вернулся в свой кабинет. Там его ждала очередная сводка. Еще 20 000 угонов, 39 704 кражи, 28 043 ограбления.
Но в настоящее время Гурилина больше интересовала Марина и ее подозрительные друзья. Если предположить, что они неведомым способом смогли похитить ключи, то… можно не сомневаться в том, что в любое угодное им время террористы смогут взорвать их в самых людных местах планеты. Инспектор просмотрел пленку с видеозаписью событий вчерашнего дня и сверился в каталоге.
Александр Минасов учился на последнем курсе техникума связи по специальности «Эксплуатация и ремонт астронавигационных систем». Отличник. Победитель нескольких физико-математических олимпиад, верный кандидат в МГУ. Правда не без грешка. Два года назад он задал компьютеру найти решение теоремы Ферма, в результате чего районный вычислительный центр вышел из строя. Система-1 расценила это преступление как «особо общественно опасное», «выполненное с исключительной жестокостью противоправное деяние с применением технических средств»… Если у нее были какие-либо чувства, их можно было понять. Воистину, она не делала различий между людьми и машинами. Право же, стоило бы слегка усовершенствовать ее программу, дабы она тщательнее отличала удар кулаком по игральному автомату от удара по человеческому лицу и не квалифицировала бы угон турбомобиля как «киднэппинг с садистскими целями». Остальные друзья Минасова в каталоге не значились.
К 16.00 ему позвонила Сандра и назначила встречу в 19 часов в ресторане «Савой», где обещала познакомить с «оч-чень интересным человеком».
Гурилин болезненно поморщился. Он не любил сверхшикарных ресторанов, к которым относился «Савой», где подавались деликатесы, натуральное мясо и даже допускался алкоголь. Для посещавших эти заведения мужчин обязательным предметом туалета являлся фрак к ужину или белый смокинг к обеду, галстук-бабочка, для женщин — открытые вечерние платья, меха, там можно было щегольнуть драгоценностями. В те времена, когда инспектор и его супруга были еще молодоженами, Сандра часто просила сводить ее в одно из подобных заведений для дипломатов и бизнесменов международного масштаба, однако тот постоянно находил какие-либо отговорки. Инспектор знал, что текущий счет на карточке у посетившего «Савой», «Максим» или «Метрополь» уменьшается на трех-четырехзначную сумму.
Он опоздал примерно на полчаса из-за того, что не хотел пользоваться для подобных поездок казенной машиной. В скоростном экспрессе среди людской толчеи ходить в вечернем фраке казалось ему вызывающим, поэтому он добрался на авиатакси.
«Савой» блистал над районом ХА-37-14 (юго-западнее Брюсселя). Он был заметен издали — яркое пятно на фоне пылающего заката то развевалось многоцветным знаменем, то сжималось хрустальным ромбом, то разворачивалось в гармошку, а порой взвивалось языками огня. Вокруг, как всегда, было много зевак, любующихся неповторяющейся голографической рекламой. Выходя из такси, Гурилин почти физически ощущал на себе хмурые, неприветливые взгляды.
— Еще один денди! — съязвил кто-то.
— А где монокль и тросточка? — поддержал другой. — Без этого туда не пускают.
Кто-то засвистал «Карманьолу». Андрон пошел чуть быстрее, поскользнулся и едва не упал. Вслед ему раздался хохот.
При выходе из лифта его ожидала шеренга вышколенных официантов, которые проводили его пытливыми взглядами. Сивобородый швейцар распахнул двери, согнувшись в глубоком поклоне.
— Прошу, — с чувством сказал он.
Зал с зеркальными сияющими стенами и колоннами был почти пуст. Метрдотель с голубой шелковой лентой через плечо, выглядевший импозантнее принца крови, проводил его к столику, за которым сидела Сандра с каким-то лысоватым плюгавеньким типчиком во фраке явно с чужого плеча.
— Скрёбышев, — представился он, снимая пенсне. — Весьма рад столь лестному для меня знакомству.
— Майк Михайлович работает в главном реставрационном управлении Москвы, — сообщила Сандра. — Научный консультант. Ответственный референт министра культуры.
— Прекрасно! — обрадовался Гурилин. — Значит, вы и есть тот, кто нам нужен. Видите ли, нам совершенно случайно стало известно…
— Милый, — с легкой укоризной прощебетала Сандра, — может быть, сначала что-нибудь скушаем? И закажи, пожалуйста, шампанское.
Из спиртного кроме «Дом Периньон», «Шабли», «Вдовы Клико» «Савой» предлагал посетителям «Абрау-Дюрсо» и «Арес-Амонтильядо» (марсианское изобретение головокружительной крепости и стоимости). Скрепя сердце Андрон заказал два бокала «Шабли» и бутылку кока-колы для себя.
Без всякого аппетита анатомируя седло барашка под белым соусом с трюфелями и прихлебывая свою колу, он вполуха слушал беседу Скрёбышева с Сандрой. Быстро опустошив свой бокал, тот заказал еще и продолжал говорить, вдохновенно размахивая вилкой:
— Мы — общество накопителей. Изо дня в день, из века в век мы все копим и копим. Что? Богатства, энергию, знания. И все это ветшает, истлевает, валяясь мертвым грузом на пепелище истории. Совершив гигантский прыжок сквозь звездные пространства, мы задумались о том, до какой же степени многое оставили на старушке Земле. И мы возвращаемся к сени лазоревых берез, приобщаемся к монолитным твердыням пирамид, и перед нашим мысленным взором предстает исполинский облик нашего предка-творца, демиурга, жившего в полном согласии с величественной Матерью-Природой. Не дать забыть все это, оживить каменную музыку прошедших эпох, воссоздать в первозданной чистоте и свежести художественные образы мастеров прошлого — в этом видит свою задачу современная реставрация.
— Простите, — вмешался Гурилин, — а в вашем управлении ничего не слышно о планах разрушения исторического центра?
Скрёбышев воззрился на него с удивлением, с каким энтомолог воззрился бы на неизвестное науке, из ряда вон выходящее насекомое, скажем бабочку с зелеными ушами.
— Простите, что вы сказали? — осторожно спросил он.
— Вам известно, что, согласно проекту так называемого Суперкорта, большая часть исторического центра Москвы должна быть уничтожена?
Неожиданно свет в зале погас, затем вновь зажегся, и все вокруг погрузилось в пучину
