Книга Наш берег - Николай Якутский

...Поначалу АН-2 напоминал раненую птицу: подрагивая напряженно, она волочит отяжелевший хвост по земле и никак не может взмыть вверх. Но пропеллер все яростней полосует воздух, рождая сильный и тугой ветер, бежит понизу поднятая им поземка и кидается на кучку провожающих, заставляя отступать под своим напором. Движение АНа убыстряется, убыстряется...

Прижимаясь к земле, самолет пронесся через бухточку и, казалось, вот-вот врежется в каменный Бычий Рог. Но — неуловимым было мгновение — сделавшись маленьким и хрупким на фоне громады-скалы, «Антон» вдруг скользнул к вершине, как бы карабкаясь по крутому, почти отвесному боку скалы, и перепрыгнул через нее. А затем, накренившись на левое крыло, снова резко пошел вниз — на посадку.

Теряя высоту, «Антон» рос на глазах и падал прямо на людей, толпящихся на узкой береговой полоске. Снежное покрывало бухточки снова зашевелилось — как было при взлете — опять помела поземка. А вскоре «Антон» прочно, точно припаянный, упирался лыжами в ледяную «дорожку».

В часы досуга Сироткин и Кычкин нередко совершали прогулки по окрестностям. Бычий Рог — одну из здешних примечательностей — изучили досконально. Как-то Кычкин даже прошел его с шагомером вдоль и поперек, а Сироткин сказал: «Антошку» бы я здесь посадил». И не думал, не гадал, что когда-нибудь друг напомнит ему эту вскользь брошенную фразу. Теперь-то, впрочем, доказано, что произнесена она была не бездумно.

Поздравляли капитана Сироткина шумно, даже «качнули» раза три, как он ни сопротивлялся.

— Скрипач! Ойстрах! — восторгался Кычкин, обнимая друга. Лейтенант был уже в полном снаряжении — два парашюта за спиной, на поясе пистолет, ракетница, кинжал, планшетка...

— Подожди, подожди, Михаил, — отбивался Сироткин. — Мое дельце нехитрое: разбежался да прыгнул. А тебе посолоней будет.

— А где решили тебя сажать? — спрашивает Кычкин.

— То не вопрос. Я-то что! Уйду на гражданский порт, выберу, где потише. А то, знаешь, от тутошнего ветерка ушки можно простудить — свинкой боюсь заболеть, — весело жмурится капитан.

— Как говорится, «ход конем»! — смеется якут.

— А свой «ход» как называешь, гроссмейстер?

— Должен быть «мат»...

Еще похлопав друга по плечу, Кычкин отошел. Пора строить своих молодцов — тех, кому доверена операция «Племянники». Ребята подобраны один к одному — рослые, крепкие. Не подведут, не спасуют перед любыми передрягами. Оглядев десантников, Кычкин доложил подполковнику о готовности к отправке.

Прыжок

Из пилотской кабины выглянул Сироткин.

— «Арктика» на подходе, — объявил он. — Через семь минут пускаем первую группу.

Кычкин приказал старшине Светличному и двум парашютистам приготовиться к прыжку и сам встал у люка, чтобы проводить их. Повторять инструктаж счел ненужным, его хорошо заучили еще на земле. Светличный помог солдатам поправить парашюты.

— Молитесь, братцы, за штурмана, чтоб его арифметика не подвела, — говорил между тем Сироткин. — Чтоб не закинули вас к черту на кулички! Ну да чего там, мой штурман свою науку как стишата декламирует. — Наговорив еще кучу веселой всякой всячины, озабоченный капитан скрылся в кабине.

— Трошки она нас помотает, — вслух подумал Светличный в ту паузу, когда все замерли в ожидании скорого сигнала.

Мигнула зеленая лампочка...

Кычкин распахнул дверцу:

— Первый — пошел!

— Ну, бувайте, друзи... — и старшина исчез в клубах морозного воздуха.

— Второй-третий, пошел! — выкрикнул лейтенант, и двое, чтобы не раскидала их далеко вьюга, схватившись за руки, одновременно нырнули в холодную глубь неба.

Кычкин закрыл дверцу и подсел к солдатам Корину и Бикбулатову, с которым ему предстояло выброситься в район острова.

— У нас еще полчасика в запасе, — сказал лейтенант. — Как настроение, самочувствие?

— Как перед увольнением, — весело поблескивает чернотой глаз Бикбулатов. — Сижу и думаю, какую в тундре девушку встречу. Только об этом и думаю. Обязательно красивую, думаю. Сегодня сон такой видел.

— Он свое гнет, — замечает Корин, молчаливый, застенчивый парень. Товарищи нередко зовут неторопливого сибиряка «красной девицей». Но знает лейтенант также, что на всех тренировках и учениях этот скромняга и молчун показал себя с самой лучшей стороны. Отлично владеет парашютом, ориентируется на местности как истый таежник. Вынослив и просто по-медвежьи силен — одной рукой шутя выбрасывает пару двухпудовок.

Сержант Бикбулатов ладен, строен, высок. Он обладает какой-то кошачьей гибкостью и ловкостью. Страстно любит «плавать» в воздухе. Не раз ему нагорало по этому поводу. Сколько вызывало волнений, когда он долго не распускал парашют. Молодые солдаты, наблюдая за его фокусами, ахали в испуге: «Расшибется! Не открывается!.. Отказало!..» Но и в Бикбулатове Кычкин уверен. Он знал, кого берет с собой в эту трудную прогулку по пурге.

Взглянув на часы, лейтенант поднялся.

— Напоминаю, — строго сказал Кычкин, — не вы меня ищете, а я вас. Время — два часа после выхода к береговому откосу. Затем действовать по инструкции.

— Так точно, товарищ лейтенант! — отозвался Бикбулатов, назначенный старшим в своей маленькой группе.

Засветилась сигнальная лампочка.

— Ну, с богом, ребятки, — напутствовал их второй пилот.

— Тьфу его! Лишняя обуза, — улыбнулся Бикбулатов. Он застыл в сантиметре от пропасти, дышащей холодом и неизвестностью.

— Пошел!..

А вскоре и сам Кычкин летит в резком, обжигающем, как спирт, воздухе, видит далеко два белых парашютных гриба, медленно-медленно приближающихся к мутно-молочной пелене — потолку снежных вихрей.

...Пурга накинулась на лейтенанта с жадностью, точно его поджидала, копя нетерпеливую злость. Давно он не испытывал подобной «болтанки». Порыв ветра то клал его горизонтально, резко кинув вниз, то вдруг крутил на месте, «тушил» парашют, и жесткий шелк хлестал по лицу. Он беспрестанно менял положение рук и ног, стараясь регулировать свое падение. И совсем неожиданно было — пурга забыла о нем. Наплыла откуда-то тишина, исчез ветер... Что это такое? Что за шутки выкидывает стихия? Нет, тут, кажется, вовсе не до шуток!...

Бывают в пурге жуткие паузы — ожидание нового, сокрушительного рывка ветра. Кычкин прекрасно знал их. Если повезет, не закрутит насмерть, то он откроет второй парашют. А если...

Так и есть! Вот он, тот страшный порыв. Черный вихрь подхватил его, он уже ничего не мог соображать. Рот, нос, глаза заложил снег, длинные щупальцы обхватывают горло. Сжимают... Почти