– искусством жить. Что это такое в представлении древних? Все просто: это искусство достигается правильным сочетанием двух основ, инь и ян – постоянно дополняющих друг друга противоположностей.
Особенно меня заинтересовала школа, приверженцы которой считали, что, помимо внешнего движения (вай-дун), существует и внутреннее (нэй-дун). Основатели этого течения учили: «Начинающий пытается воспроизвести лишь внешнюю форму, опытный мастер понимает, что суть стиля – наиболее точное внешнее выражение внутреннего движения».
Именно этого внутреннего движения мне всегда и не хватало в занятиях карате. Ничего удивительного: все же карате ушло от древнего у-шу как раз в сторону боевой, внешней составляющей. Кунг-фу – совсем другое дело. По большому счету, это просто еще одно название у-шу, и Минь Чи наверняка знаком со всеми его аспектами, ведь он не просто спортсмен, а носитель этой культуры.
Сейчас я постаралась ответить на вопрос мастера предельно искренне.
– Учитель, я пришла именно к вам не просто так. Не вижу смысла довольствоваться только внешней стороной кунг-фу. Моя цель – изучить его изнутри, насколько это возможно. Я здесь, чтобы вы научили меня нэй-цзя. – Интересно, получилось ли у меня правильно интонировать то, что означали эти иероглифы?
Наверное, да, потому что после моих слов мастер изменился в лице. Сказанное прозвучало как пароль, и именно он позволил мне вернуть расположение Минь Чи.
– Что вы знаете о нэй-цзя? – Он глянул на меня с подозрительным прищуром и принялся медленно расхаживать по залу.
– Ничто не объясняет разницу между нэй-цзя и вай-цзя лучше, чем притча Ян Чжу: «Хорошего коня узнают по его стати, костяку и мускулам. У чудесного же коня все это то ли угасло, то ли скрыто, то ли утрачено, то ли забылось. Такой конь мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов».
– Браво, – тихо сказал Минь Чи, останавливаясь прямо напротив меня и довольно улыбаясь. – Вы сказали намного больше, чем я мог ожидать, – продолжал он, потирая подбородок. – Только мне бы хотелось кое-что прояснить. Не стоит разделять внутреннее и внешнее, причем не только в у-шу, но и во всем, на что обращено ваше внимание в эту минуту. Любая школа по-своему полноценна и включает в себя составляющие нэй-цзя и вай-цзя. Любой подвид у-шу ведет к единому, но каждый – со своей стороны, так что вы лишь выбираете эту сторону.
– Вы берете меня в ученики? – Я разыгрывала наивное удивление, смешанное с радостью.
– Да, – ответил Минь Чи. – Более того, я прощаю вам отвратительное поведение, которое не может не оставить неприятный осадок и наводит на массу подозрений.
Учитель сложил руки на груди и испытующе посмотрел на меня.
Да, проницательность этого человека поражала. Наш диалог напоминал любимую мастером игру го. Пока я едва удерживалась на плаву и чувствовала себя в шаге от проигрыша. В иные минуты этого разговора мне казалось, что он видит меня насквозь. Повисла неловкая пауза. Отвечать в духе «вы такой привлекательный мужчина, я просто не устояла» больше не представлялось возможным. Минь Чи ловко вывел меня на чистую воду и не оставил шанса играть дурочку.
Мы продолжали смотреть друг другу в глаза. Ситуация накалялась. Ох, еще этот дурацкий костюм, из-за которого мне хотелось провалиться сквозь землю. Напряжение росло, впервые в жизни в безвыходной ситуации моя голова не могла произвести ни единой путной мысли. Наконец мастер нарушил это свинцовое молчание.
– Хорошо, Кристина. Вы не на допросе, я не желаю ставить вас в неловкое положение и уж тем более мучить, – хитро улыбнулся он.
Да уж! В такое невыносимо неловкое положение меня давно не ставили. Неужели он знает, кто я? Если да, то откуда? Или Минь Чи просто подозревает меня в чем-то? В любом случае мастер дал мне возможность выкрутиться. Неужели его так впечатлили мои познания в философии древних единоборств? Да, в такие минуты понимаешь, что любая информация может оказаться весьма полезной.
Наконец я могла спокойно вздохнуть. Причем, как оказалось, в самом буквальном смысле.
– Раз уж вы решили осваивать нэй-цзя, предлагаю начать первое занятие с древней дыхательной техники туна. Она поможет не просто успокоиться и восстановить дыхание, но и введет в нужное состояние, которое обеспечит эффективность дальнейших тренировок. А то, я смотрю, вы давно пытаетесь скрыть волнение. От меня, – он сделал паузу, – можно ничего не скрывать. В этом просто нет смысла.
Минь Чи продолжал бесцеремонно вторгаться в мой мир, с легкостью обходя преграды, которые я умею… или умела ставить до сегодняшнего дня.
– Кстати, – продолжил он, – вам что-нибудь известно об этой технике?
– Да, но я знакома с ней только в теории. Если честно, дыхание кожей и через ступни и ладони кажется мне невозможным.
– И с этими сомнениями вы собрались изучать нэй-цзя? – Он бросил на меня сердитый взгляд.
– Вы правы, мастер, эти сомнения здесь, в этом зале, неуместны.
– Эти сомнения, Кристина, неуместны вообще. Я вижу, чем ограничено ваше сознание. Вы всецело ориентируетесь на науку, и для вас нет места тому, что она объяснить не в состоянии. А что, если я скажу, что ваше представление о науке устарело?
– Но… – Я попыталась возразить.
– Давно ли и достаточно ли глубоко вы ею интересовались?
– Признаться, нет, – немного слукавила я. Мое нынешнее дело имеет самое непосредственное отношение к науке.
– Если для вас так важно находить всему научное объяснение, не стоит далеко ходить. Ознакомьтесь хотя бы с трудами вашего соотечественника доктора Шаменкова. Можете даже лично отправиться к нему на прием в Москву, если финансы не жмут карман, а пятая точка жаждет приключений. – Минь Чи продолжал острить, насмешливо косясь на мой костюмчик. – Кстати, на уроках биологии в школе вам должны были рассказывать о коже как о втором органе дыхания. Если тело животного или человека поместить в ядовитую среду, где кожа не сможет дышать, а голову оставить на свежем воздухе, то легочное дыхание не спасет: поры будут закупорены ядами, и живое существо умрет. Наша задача – научиться осознанно контролировать кожное дыхание и усиливать его на определенных участках собственного тела.
– Признаю, моему подходу недостает гибкости, но я буду работать над собой.
– Рад это слышать, Кристина. Поверьте, наши уроки не пройдут даром.
