Книга Новый рассвет Изенфала - Lekreon

мир, — он сощурился, как будто всматриваясь в события прошлого. — Всем известно, что самым трагическим моментом в истории является вторжение омерзительного демона Кошмара со своей армией, война которая охватила весь мир, но для эльфов этот момент настал куда раньше. Чтобы остановить второе вторжение Пандемонии, потребовалось сотни тысяч жизней… чтобы остановить первое — одна. Дельсамир пожертвовал собой, ибо знал, что мир еще не готов к такому испытанию, но столкновение двух реальностей и смерть столь могучего мага не прошли бесследно. Это событие раскололо общество эльфов навсегда — три дочери владыки, три наследницы, они навсегда порвали кровные узы и пошли разными путями. Старшая дочь Аредаль укрылась на юге в Силуазесе, пытаясь сохранить древние традиции. Младшая Фламмринс, наоборот, отреклась от всех законов и рамок, отправившись на север в Гласию, и только Винлидива осталась настолько предана отцу и родине, что осталась во дворце вместе со своими слугами. На эти земли обрушился ужасающей силы магический катаклизм, изменивший их до неузнаваемости, и все, что ты сейчас наблюдаешь вокруг — его следствие. Одной лишь принцессе доподлинно известно, каково это, побывать в сердце всех миров и вернуться обратно, ведь подобного никогда не было до и никогда не случится после, но эта тайна никогда не прольется из уст госпожи, ведь не существует ни слов, ни чувств, способных описать подобное. Эта земля пережила конец, чтобы зародить начало.

Чем больше Фальвиас рассказывал, тем тяжелее ему давались слова — поучительная история плавно переросла в откровение, выплескивающее всю горечь участи, постигшей их народ. За несколько минут представление Кристовела о Мисордалии перевернулось с ног на голову, и все восхищающие достижения стали казаться тенью былых потерь.

— Я… — человек захотел было поделиться возникшими мыслями, но просто не нашел слов и тут же замолчал.

Никто в повозке так же не вставил своего слова и даже говорливая Инриона, казалось, прониклась речью иллюмината, все время не сводившая глаз с погруженного в тоску эльфа. Оставалось только догадываться, насколько связь мисордалийцев с принцессой способна передать воспоминания о случившемся, если он рассказывал это, как будто пережил всё сам.

* * *

Хоть пейзаж местной природы был необычен и красив, но, сколько бы они не продвигались, он практически не менялся и его созерцание быстро наскучило Кристовелу. За все время пути с ними не произошло ничего на чем бы он мог заострить внимание, да и в целом, единственным развлечением было общение с Инрионой, в те редкие моменты, когда она не доставала Фальвиаса; и с Селифией, когда у нее было на то настроение. По-настоящему удовлетворить свое любопытство Кристовел мог в те дни, когда их группа останавливалась в немногочисленных городах и, хотя они мало чем резко отличались друг от друга, эльфийский быт можно было познавать бесконечно. Несмотря на усталость от путешествия, на самом деле прошло чуть больше недели, как они достигли Кун-арфэла — эльфийской столицы.

Еще задолго до прибытия на горизонте были видны величественные постройки главного эльфийского города, но только по мере приближения становилось ясно, насколько они огромны, но не как человеческие города, достоинством которых считались покрытые ими земли, а в высоту, подобно одинокой горе, устремляясь своим пиком за облака. Никогда в жизни Кристовел не видел столь удивительных, поражающих воображение построек: самые разнообразные дома, нашпигованные башнями, сливались в запутанный каменный лес, шпили которого напоминали армию пикинёров, вознесших свои оружия к небесам. Чем ближе центр города, тем красивее и выше были здания, вплоть до самого дворца, сплетенного из многочисленных близстоящих построек, увенчанного наиболее массивной и высокой белоснежной башней — Пиком Оракула. Дома Кун-арфэла были усеяны балконами, с которых благородные эльфы взирали на свой прекрасный город, а многие и вовсе собирались на широких крышах, что, к слову, были крайне распространено. Сам город не отличался широкими улицами, даже наоборот, узкие проходы между хитросплетением башен встречались гораздо чаще проспектов, характерных для остальных городов Мисордалии, но, несмотря на это, никакой толкотни и даже затруднения пути нигде не было, что не укладывалось в голове обычного человека. Редкие площади города, в основном, были заняты множеством различных скульптур, изображающих события из прошлого и мифов мисордалийцев; некоторые из них могли передать целую историю, раскрывая гениальностью местных ваятелей. В целом, в Кун-арфэле царило спокойствие и мир, что лишь усиливалось всяким, по крайней мере, очевидным отсутствием стражи, и даже сам город не был окружен защитными стенами, как будто, презрев всякую опасность, Кун-арфэл ничего не боялся.

Когда отряд Фальвиаса шествовал по городу, отовсюду слышался гул восторженных эльфов и складывалось впечатление, что они чествовали иллюмината в честь его возвращения, но лишь добравшись до дворца принцессы, стала ясна истинная причина торжества: в сторону выхода из города шел отряд эльфийских воинов, которых осыпали почестями и добрыми пожеланиями. За мгновение, Кристовела окутали воспоминания, как подобно этим солдатам, он сам, казалось, совсем недавно покидал стены Мистикума; с тех пор его жизнь резко изменилась и… за глубокой задумчивостью, он не заметил, что весь их отряд почтительно склонился перед приближающимися воинами. Твердая рука его воинственной безымянной спутницы резко приблизила его к земле, едва не поровняв с мостовой.

Кристовел зашипел от боли, возмущенно покосившись на девушку, но, встретив ее неизменно серьезный взгляд, воздержался от недовольства, смиренно промолчав. Солдаты, что шли мимо них, резко отличались от всех встреченных им до этого мисордалийцев, в особенности военной формой, которая, в отличие от привычных бело-сиреневых тонов, была окрашена в черный и красный цвет; каждый из солдат был вооружен разным, уникальным оружием от классических мечей, до экзотических двойных глеф. Воины выглядели отстраненными от мира, не обращая ни на что внимания, они двигались вперед, зная, что никто не встанет на пути, а если кто-то зазевается, подобно Кристовелу, создавалось впечатление, что они собьют и пройдут по нему, даже не заметив. Взгляд беловласой буквально пронзал их насквозь, а ее глаза отражали множество эмоций, скрытых где-то глубоко за маской безразличия. Не отрывая взгляд от уходящих эльфов, она прошептала:

— Демоноборцы. Уходят в свой последний путь.

— Последний? — удивился Кристовел. — Я думал, идет какой-то праздник.

— Это их похороны. Эльфы провожают их как героев, коими они и являются.

— Они идут на войну?

— Жестокую и неизвестную ни для кого кроме них войну. Где-то вскоре откроется прорыв, через который демоны могут прорваться в наш мир, где будут бесчинствовать, пока тоннель не затянется, но если поток демонов не будет постоянно разрывать оболочку нашего мира, то закрытие прорыва вопрос очень малого времени. Демоноборцы отправляются в