Я согласно прикрываю глаза. Молчу сознательно. Молчу, потому что хочется кричать и громить все вокруг. Молчу, потому что хочется выть на весь дом. Молчу, потому что хочется ударить мужчину побольнее. Вот только… он совсем не боится боли.
Нежное хрустальное сердечко, привыкшее за такое невероятно короткое время летать и парить высоко-высоко, теперь просто несется вниз с высокой скалы. И ловить его никто даже не собирается…
Глава 27
Этой ночью Рома был ненасытен. Он брал меня снова и снова, вырывая из груди рваные вздохи и тихие вскрики. Я потеряла счёт времени. Я потеряла голову. В этом доме я потеряла душу, потеряла невинность. Да что уж там. Я потеряла желание повстречать хорошего, подходящего мне человека.
Все случившееся останется здесь. В этой комнате. В этой постели. В этом доме. А ещё – с человеком, которому ничего этого даром не надо.
Весь следующий день на душе было неимоверно тяжело. Рома неизменно обнимал меня, прикасался. Возможно, я себе все это лишь придумала, но мужчина действительно целовал меня чаще. Мы были с ним близки ещё дважды.
Первый раз случился после завтрака, Рома как обычно пошёл загонять животных в вольер.
Оттуда он вернулся угрюмый и недовольный. А я слишком поздно разгадала его замысел, когда он потянулся к пуговице на порванных джинсах. Да-да. Я до сих пор их ношу, просто уже успела «смастерить» модные дырки в пострадавших местах.
Сначала я от неожиданности отпрянула в сторону, когда он неслышно приблизился ко мне в гостиной, рывком притянул к себе. И разворачивая за локоть, со словами: «Да пошло оно все в задницу!» вжал в своё мощное тело. Тогда мы и опробовали диван, а Беркут даже показал мне ещё кое-что шокирующее из мира «взрослых» отношений.
Второй наш раз в день отъезда был в душе.
Я залезла под освежающие струи, способные помочь мне смыть с себя следы несдержанности Беркута хотя бы морально. Потому что на коже уже красуется пара отметок хищника. Жаль будет, когда они сойдут.
Рома, ничего не говоря, сдвинул шторку вправо и уверенно шагнул ко мне. Прохладные струи били нас своей мощью, а я вцепилась в мужскую фигуру и воспринимала только запах «своего» мужчины и наслаждалась его неудержимыми, страстными, ритмичными движениями. Хотелось раствориться в его силе и мощи. Хотелось, чтобы этот день не заканчивался никогда… Так хотелось…
Всю дорогу домой я исподтишка наблюдала за Ромой. Он был сосредоточен и очень серьёзен. Машину вёл плавно и аккуратно, несуетливо.
Я не знаю, откуда во дворе в день отъезда взялся старенький форд. На мои вопросы Рома ответил пространственное:
– Он всегда неподалёку стоял. Ты просто внимания не обращала.
Возле подъезда автомобиль тормозит, а на меня наваливается уныние.
Я не могу найти в себе силы выбраться из машины и уйти. А Беркут не спешит прощаться. Он смотрит вперёд. И ни единой эмоции на суровом лице.
Молчание затягивается. Оно давит и разбивает в крошево остатки моей сдержанности и рассудительности.
– Ты не планируешь мне позвонить позже, правда?
Мужчина поворачивает голову и перехватывает мой взгляд.
– Тебе это нужно меньше всего, поверь, – рубит на корню.
– Откуда ты знаешь?
– Яна. Я не мальчик, который будет звать тебя на свидания.
– Но почему нельзя просто позвонить? Здесь же нет ничего такого…
– Давай договоримся на берегу. Это не нужно ни тебе, ни мне.
Возникло такое чувство… будто он меня ударил. Аж щека горит.
– Знаешь, Ром, от берега мы давно уже отплыли.
Он ничего не отвечает, лишь отворачивается. Как будто он бездушный робот, и в его прошивку не входят задания повышенной сложности. Об эмоциях и говорить нечего.
– Ну… – обреченно пожимаю плечами. – Береги себя.
В последний раз ласкаю взглядом его профиль.
Понимаю, вырвать Беркута из памяти и сердца будет непосильной задачей. Особенно в ближайшее время.
Я тянусь к ручке, в душе все еще надеясь услышать от него хоть что-то. Но ответа снова нет. Мне настолько неприятно, что я стараюсь поскорее удалиться. Но тут неожиданно мужчина тянется ко мне, кладёт ладонь сначала на щеку, потом быстро перемещает на затылок и притягивает к себе. Поворачивает мою голову и накрывает губами мой рот. А я начинаю резко вырываться.
– Не надо! Ну не надо уже, Ром!
– Яна! – перехватывает мои запястья.
– Просто дай мне уйти и все! Ты же сам этого хотел!
С его губ срывается громкое ругательство.
Он тянется к приборной панели и нажимает на кнопку. Тут же в машине раздаётся глухой щелчок. И авто взволнованно и резво трогается с места.
– Что ты делаешь?!
– Прокатимся кружок.
Беркут кажется расслабленным, но что-то мне подсказывает: штиль внутри него уже сменился порывистым ветром.
Понимаю: я не в том положении, чтобы давить на него. Он не обязан мне ничем. Ничего не обещал. Я, можно сказать, сама виновата, что мои желания не совпали с действительностью.
– Яна, я ничего не могу тебе сейчас сказать.
Даже странно, что он не выпнул меня из машины ещё на въезде в город, а доставил до места назначения. Однако следующая мужская фраза вышибает остатки духа, а сердце замирает…
Глава 28
– Но так хочется.
– Ты и не обязан. Просто высади меня здесь. Ни к чему тянуть. У тебя ведь дела. Верно?
– Верно.
Вопреки своим словам он сосредоточенно выворачивает руль и следит за дорожной обстановкой.
– Почему ты не останавливаешься, Рома?
Душу греет глупая надежда, что он хочет побыть со мной ещё немного. Но это абсурд. У него явно другие мысли. Более расчётливые и прозаичные.
– В твоей жизни есть сейчас хоть кто-то? – стальному голосу удается поселить сомнения в моей душе.
– Что ты имеешь в виду?
Я, правда, не понимаю. Он же знает, что кроме него никто раньше, ни один мужчина не касался меня.
– Кто-то… кто был бы тебе опорой. Защитой.
– Зачем ты спрашиваешь? Ты же и сам видишь, что нет.
– Яна. Никому ничего не рассказывай. Будут вопросы – скажи, что отдыхала. Меня в твоей жизни не было. Ты запомнила?
– Да, конечно, – произношу упавшим голосом. Ситуация, вроде, очень проста. Но верить не хочется. – И меня в твоей – тоже. Запомнила.
Машина вновь тормозит. На этот раз на обочине. На этот раз Роме удаётся завладеть моим ртом, и мужчина по глотку отпивает мою душу. А я медленно провожу ладонью по его волосам. И стараюсь прижаться к нему покрепче. Наверное, не увижу больше никогда.
