всё хорошо, что муж не обижает её. Наверное, надеялась хотя бы на время успокоить и усмирить его.… Позже мы узнали, что Охотник зарезал жену из ревности. Я не знаю, как это произошло…
– У меня от вас крыша едет! – Рэдмаунт схватился за голову. – Почему Арман избил тебя?
– В его картине мира никто не может быть лучше него хоть в чём-то!
– Безупречность во всём – его главная слабость. Это внешнее совершенство и привлекает Елену, и утомляет довольно быстро. Да я думаю, он и сам очень устаёт от себя идеального, вот и срывается, – кивнул Тед, вздохнув.
Реми внимательно смотрел на него, уголки быстро заживающих губ дрогнули.
– А ты хорош, детектив! Понимаю, чем ты её зацепил.
Хлопнула дверь. Арман энергично прошёл через комнату, как ни в чём не бывало, русые волосы приглажены, узел галстука идеален. В руках у него была льняная салфетка и небольшое ведёрко со льдом. Он молча завернул в ткань несколько тающих кубиков, потом опустился на одно колено у кресла, где сидел Де Ла Рю, хмуро глядевший исподлобья.
– На, возьми компресс! Прости, я… Я не хотел! Что мне сделать для тебя? – Эмер нежно приобнял Реми, целовал его локоны и гладил по щекам, заглядывая в глаза. – Прости! Возьми лёд! Прости! Не злись! Реми Оноре!
– Видишь, Тед, вот так уже больше тысячи лет! То фингал, то поцелуй! – сделал тот театральный жест, но ледяной свёрток всё-таки прижал к ушибам и синякам, которые уже побледнели.
– Улетайте вдвоём. Я останусь и найду его. Это моё дело. Думаю, пара пожизненных заключений в одиночной камере надолго отобьёт у него охоту к охоте, – неуклюже пошутил Рэдмаунт, решительно застёгивая куртку.
Они разом обернулись к нему:
– Детектив, ведь мы не знаем, что под пыткой сказал Тревор. Вы можете быть в большой опасности!
– Тед, если он на тебя выйдет, на куски порежет!
– Нет. С меня ему взять нечего. Так что разберусь как-нибудь. Теперь я буду охотиться, и его очередь уходить от погони.
Глава 11
Глава 11.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство. Североамериканский Метрополис…
Новая серая тетрадь.
Пишу в такси. Надеюсь, Те, Кто Живут Давно, уже далеко, и им ничего не угрожает. (На полях другим цветом: «Елена была бы рада их примирению. Где она сейчас? С кем-то из них или одна? В безопасности ли? Как мне встретиться с ней?»)
Между Реми и Арманом воздух явно искрит, интересно, были ли они вместе в прошлом? Эти двое уж точно друг друга не убивали, впрочем, как знать.
Мне не по себе. Но всё думаю о смерти О’Лири. Что-то не так с этим лезвием. Почему порезы похожи, и чем жертвы отличаются? Видимо, придётся подождать нового убийства, чтобы разобраться.
Конец восемнадцатого века. Англия…
Небольшой низкий коттедж на окраине всегда занимала семья викария, и преподобный Реймонд Лори переехал туда вместе со своей сестрой. В деревне редко происходит что-то новое, и уже через пару дней весь Брамфорд знал, что, несмотря на молодость, новый священник овдовел, когда учился, потерял юную супругу в пожаре, и до сих пор оплакивает её. Сам чудом остался жив, получил жуткие ожоги, и каждый день благодарит Бога за своё спасение.
Его старшая сестра, Хелен Лори, довольно быстро свела дружбу с сельскими кумушками. Она сама делала покупки и вела дом, рассказывая каждой соседке, как ей тяжело, но, что поделать, лишних денег у брата нет. Хелен вздыхала и расправляла складки на тёмно-синем старом платье, говоря о своём женихе, который уехал воевать в Американские колонии, да и сгинул где-то за океаном. И вот, о бравом лейтенанте Партридже уже лет шесть ничего не известно, и надежд на его возвращение Хелен не питает. И как она благодарна брату, который взял к себе в дом, а то хоть с голоду помирай! На замужество она тоже особо не рассчитывала, немолодая, без денег, пережившая скандальную помолвку, кому она нужна теперь!
Они растапливали очаг на кухне, сберегая скудные запасы дров и угля. Квадратный резной ларец из розового дерева, полный золотых монет, был надёжно спрятан под полом в дальнем углу чулана. Он должен был обеспечить им жизнь на несколько лет, но требовал скромного обихода. Почти весь день они проводили в этой тёплой и светлой комнатушке. Реми тут же работал за столом, она готовила или шила у окна. Вечером переносили огонь, согревая единственную спальню. Второй комнатой почти не пользовались. За домом была полоса огорода, эти грядки снабжали картофелем, луком. Хлеб и молоко, изредка – мясо, покупали у соседей. Тихая и бесхитростная спокойная жизнь, иногда только она и приносит человеку долгожданный отдых.
Елена зарекомендовала себя хорошей повитухой. Смиряя боль и успокаивая рожениц, за эти годы она приняла девятнадцать детей. Избавляя от болезней и помогая соседкам, она будто бы возвращалась в то забытое крестьянское прошлое, где когда-то было похоронено и её материнство. Проповеди Реми вдохновляли прихожан, он почти не подталкивал односельчан к религиозному восторгу, но умело врачевал души, призывая к самопожертвованию, милосердию и смиренному труду. Сейчас у него был светлый период, она так это называла, когда одухотворён и возвышен, а не развращён и испорчен. Де Ла Рю смеялся и целовал её маленькие руки.
Раз как-то осенней ночью, когда он уже разделся и расправлял на кровати шерстяное покрывало, Елена, прислушиваясь к завываниям ветра и стонам деревьев за окном, сидела перед зеркалом – единственным предметом роскоши, который она перевезла сюда. Она видела в отражении его худую гибкую спину с выступающими бусинами позвонков. «Такой обманчиво хрупкий и уязвимый!» – с нежностью подумала она. Позвала, прошептав имя. Он подошёл, склонился и заглянул в зеркало через её плечо.
– Посмотри, Реми, у меня седые волосы!
– Ты всё равно прекрасна!
– Нет, я не про то. Я подумала, мы всё-таки
