– А в другое место… – замямлила я. Что ж такое, чего меня из одного притона в другой носит?!
– Да везде такие правила, ты чего! – зыркнул на меня как на недалекую Адир. – Подавальщицами девки идут – знают обо всем. Только другие хозяева таких забегаловок с девок долю дерут, и не работать, отказывать нельзя. А Дишка не такой. Хочешь – по постелям прыгаешь, хочешь – только плошки с кувшинами тягаешь да столы с полами драишь. Вот и говорю, не хочешь, чтобы лезли к тебе пьянчуги со своими монетами – надо пострашнее тебе заделаться. И Рунт с Рэем только у него и останавливаются. А тебе только их и надо.
– Почему?
– Потому как они лучшие. – Вот и весь ответ.
Ну и вот эти лучшие наконец появились. И что-то моего и так почти издохшего оптимизма мигом сильно поубавилось. Потому что эти лучшие были еще и пипец какими здоровыми. Прямо-таки огромные какие-то. Особенно белобрысый, что уселся ко мне спиной. Чем ближе я подходила, тем более резиновыми начинали ощущаться мои ноги. В запыленной дорожной одежде из кожи (или скорее уж можно было назвать их облачение легким доспехом) оба мужика выглядели устрашающе широкоплечими и даже сидя – высокими. Страшно подумать, какие они в полный рост. Рентэ мне что-то там про них бормотала еще в ухо, но как только я уловила долгожданные имена, вслушиваться в болтовню, состоящую в основном из восхищенных придыханий, перестала. Божечки, как я к ним подойду-то вообще? Страшные какие! Не в том смысле, что уроды, совсем нет, хотя сильно разглядывать я не отважилась. Но от этих лучших проводников прямо-таки разило опасностью. О том, что поближе стало разить еще и давненько немытыми телами и нестиранной одеждой, я помолчу. Люди с дороги так-то, и здесь я в принципе ни у кого яростной приверженности к мытью и стирке одежды не заметила. Блин, здесь даже посуду мыли только один раз и после закрытия. Ну как мыли… заливали все ходившие из рук в руки глиняные тарелки и плошки кипятком в большом чане, потом полоскали чистой водой. А так просто протирали каким-то мхом от жира, прежде чем подать новому посетителю. Я была бы в шоке совсем недавно, но девять дней и ночей в пути сюда заметно поубавили моей взыскательности и природной брезгливости. Никто же не жаловался, чего мне-то глаза выкатывать. И кстати, дамы местные к мытью ежедневному тоже фанатичной тяги не испытывали. Я заставала их в уборной за кухней частенько замывающими… э-эм-м… рабочие места, но на том и все. Зато всякими пахучими жидкостями и пудрами они пользовались щедро. Спать в одной комнате с Рентэ и Унилой было тем еще испытанием, правда, чаще всего и не приходилось. Блондинка ночевала с нами максимум одну ночь из пяти, а Унила – через сутки, так что я пользовалась помещением практически единолично. С открытым настежь окном и вымытым перед сном полом жить можно.
Я остановилась перед столом моих будущих проводников и собиралась с мыслями, как же к ним подъехать половчее, пробормотав пока стандартное приветствие всем посетителям. Адир мне сказал, что с белобрысым (он же Рэй) пытаться договориться без толку.
– Он тебя и слушать не станет, Сон. Он и вообще нелюдим, слова никому не скажет и в упор не видит. А на бабье так и вовсе никакого внимания не обращает. Уж кто только его и как у Дишки не обхаживал. Губы кривит только да как на пустое место глядит. – Наставлял меня торговец перед своим отъездом. К тому времени мы уже знали, что Март, к счастью или к сожалению, отбыл из Навижа. Суток не пробыл тут, нанялся в большую ватагу охраны к последнему перед зимой каравану трех богатых купцов. Утром прибыл, а к обеду уже ушли они в Пустошь.
– Ты, Сон, лучше сразу к Рунту притрись.
– В смысле притрись?
– Да в том самом. Он мужик веселый, поболтать завсегда и главное – до баб очень охочий. С ним тебе договориться будет в самый раз. И не зажимайся особо, серьезно говорю. Скажет «дай» – давай. От тебя не убудет, а цели своей добьешься. Тем более Дишкины девки все в один голос твердят, что в постели он хорош. Не обижает, к чему не хотят – не принуждает, довольны им остаются, хоть и ходят с утра враскоряк немного. Соображаешь, о чем я?
Я-то соображала, вот только перспектива вырваться из одного секс-рабства с помощью раздвигания ног перед кем-то другим… Ну а с другой стороны, как там Март сказал? Помнить надо, что тело не мое и главное – выбраться и дойти до цели. И фиг с ним, что цель его весьма эфемерна. Моя – не вернуться в лапы к этим золотомордым Светилам-вампирюгам, что лишат меня воли, превратив в текущую по щелчку их пальцев шлюшку, а потом и осушат однажды, отобрав и жизнь.
Ладно, посмотрим, что ты за бабник и весельчак, Рунт. Пока я судорожно соображала, как же так себя-то ему предложить (елки-палки, знала бы, что это уже они, хоть безобразие с башки сняла бы и не наматывала, как всегда, тряпья под платье), мужик подался ко мне и… понюхал, походу. Я аж шарахнулась и забыла все слова. И чуть не подпрыгнула, когда справа о дерево тяжело брякнул металл. Глянула туда испуганно, чтобы увидеть горку золотых монет, положенных на стол белобрысым гигантом. Я такое здесь видела каждый день. Он хотел купить… меня. А буквально через долю секунды Рунт отзеркалил его действие, потребовав еду и выпивку наверх. Со мной в виде десерта, само собой. А следом и блондин выплюнул отрывистое «Наверх!» Я ошарашенно уставилась на них. Рэй пялился на меня так, будто был озверевшим от голода, а я – последним куском жратвы в этом мире. Аж все волосы на загривке вздыбились, и съежиться захотелось. Рунт же уставился на него обалдело. Как будто для него произошедшее тоже было удивительным, мягко выражаясь. В этот момент грохнула в стену тяжелая входная дверь, и мой ошарашенный взгляд метнулся к источнику звука. И растерянность мигом обратилась в панику. В общий зал таверны вошел тот самый стражник, что выслеживал нас с Мартом по дороге. И в этот раз с ним было еще четверо вояк. Но не это самое катастрофическое. Следом за ними вплыл киор Вайс в своем долбаном балахоне. Презрительно скривив свою птичью физиономию, он огляделся по сторонам и пошел к столу в дальнем углу, по пути требуя подать лучшего мяса и нарис. Не соображая почти ничего, я сгребла монеты и понеслась в сторону кухни.
Глава 10Эммирэй
Я прошел мимо мелкой, раздражающе пропахшей своей и чужой похотью человечки, которая прилипла тут же к Рунту, как ойранская зацепень-трава. Он как раз тот, кто благосклонно относился к ужимкам этих потасканных десятками самцов баб, что были нацелены на выуживание из его карманов монет вкупе с удовольствием. По мнению Рунта, это и есть отдых – закрыться в комнате с одной из них да укатывать ее до середины ночи, мешая окружающим грохотом кроватного изголовья об стену и вышибаемыми визгами ошалевшей под ним девки. Не осуждаю. Когда-то я и сам проводил примерно так ночь за ночью. Только был куда как сволочнее Рунта, ибо женщин предпочитал не покупать, а соблазнять, соревнуясь в этом с единокровными братьями, чаще всего обставляя их в стремлении доказать, что полукровка и бастард ничем не хуже них. Использовал бедняжек исключительно для своего удовольствия, поддержания гордыни, без сожалений их оставляя. Десятки и десятки безликих и не имеющих никакого значения. Пока не нарвался на ту, которая терпеть от меня такого не захотела. А что еще мог изобрести разум обиженной, весьма влиятельной и одаренной магией женщины, как не лишить меня возможности впредь познавать наслаждение от новых бесстыжих завоеваний и желанного будущего?
