мой поручик голос подал.
Я головой повертел, что-то никаких тут ив я не вижу. Вырубили, наверное, местные жители их для удовлетворения какой-то своей жизненной надобности.
Наши конвоиры тоже как-то оживились, загомонили. Что-то хорошее, судя по интонации их ждёт. Может, конец пути? Была у наших офицеров из колонны версия, что после Пхеньяна нас на корабль пересадят, ведь тут Желтое море не так далеко.
Вообще, офицеры тут географию хорошо знают. Не только про то, куда Волга впадает. Свободно названиями рек, городов, территорий оперируют. Площадями, расстояниями жонглируют. Мне до них далеко.
Так, вроде теплее как-то становится. Ну, наверное, потому, что с гористой местности мы на равнину спускаемся. Всё ближе к городу подходим.
Кстати, если я не ошибаюсь, наши конвоиры его почему-то Хэйдзё называют. Ну, между собой. Так, куда мы всё же пришли — в Пхеньян или Хэйдзё? Может, ошибся поручик?
А, вблизи-то город не мал. Издали он мне только не велик показался. Городская стена, что параллельно реке идёт, на несколько километров тянется. Кстати, высокая она, стена-то. Глазомер у меня не очень, но метров под сто — точно будет. Может, и выше даже. Сколько же труда надо такую построить…
Во многих местах стена разрушена, похоже, не так и давно. Что-то восстанавливать местами начали, но так и бросили.
Интересно, мимо мы пройдем или в город нас заведут?
Тут моё сердце дало сбой — на разрушенном участке стены стоял человек. В длиннополом халате, малахае. Один в один как во дворе психиатрического отделения. Там, правда, двое таких было.
Я даже приостановился и идущий позади пленный чуть с ног меня не сшиб.
Бьярм?
Догнали они меня!
Был всё же покойник со своим предупреждением!!!
Поручик успел меня за рукав полушубка схватить, не дал упасть.
На пару секунд я отвлёкся, а когда поднял глаза на стену, там уже никого не было.
Показалось мне?
Был там бьярм?
Нет?
Огляделся я?
Такие мысли сейчас у меня в голове вертелись.
Глава 28
Глава 28 Здравствуй, Япония
Долго стоять столбом на одном месте и перебирать возникающие в голове тревожные мысли мне не дали. Создавал я некоторое препятствие движению колонны пленных, поэтому ближайший из японских солдат, что нас охраняли, жестом приказал мне идти дальше.
Крикнул недовольно он при этом также что-то, но я японского языка не знаю. Меня по-японски хоть ругай, хоть хвали — ничего не понимаю.
Я ещё раз бросил взгляд на пролом в стене и зашагал в общем ритме.
Может я этого бьярма себе напридумывал?
Стоял на стене кто-то из местных жителей, а мне невесть что и показалось? Корейцы зимой в таких тёплых халатах тут и ходят, да и головные уборы у них бывают разные. Некоторые на малахаи и похожи…
Да и как, кто-то из хранителей в Корею-то попадет?
Так я сам себя успокаивал. Хотя, что мешает бьярму здесь оказаться? Из-за войны тут сейчас неразберихи хватает, да и границы весьма условны. Стальными решетками страны друг от друга не отгорожены.
Успокаивать-то я себя успокаивал, но по сторонам поглядывал, назад оборачивался — не крадутся ли ко мне хранители.
В Пхеньяне я так и не побывал — мимо города нашу колонну провели. Как потом оказалось — в направлении моря. Все предположения офицеров из колонны военнопленных о том, почему нас не из Китая на острова везут, оказались пустыми. Просто-напросто нас в Японию из Кореи отправляли. Кто-то из японского руководства так решил, а мы из-за своего великого ума сорок бочек арестантов себе нафантазировали.
Плавание по морю до острова Сикоку комфортным назвать было нельзя. Нас загнали в трюм какого-то корабля, где разместили довольно тесно. Темно, холодно, голодно — вот такой набор удовольствий имели мы в пути по воде.
В порту Такахама я свежим воздухом надышаться не мог. Сначала от избытка кислорода у меня даже голова закружилась. Может и от слабости — кормили-то в данном морском круизе нас японцы весьма скудновато.
Кстати, по морю я впервые плыл, как и большинство моих нынешних невольных попутчиков. Я-то ничего качку перенёс, а некоторых — хорошо так пополоскало. Комфортности плаванию это не прибавило.
Так, ещё один флажок можно мне в чучело мира воткнуть. Я — в Японии. Правда, не в роли туриста или судового врача, как мне дома мечталось.
Из Такахамы до Мацуямы нас провезли на поезде. Оказали, так сказать, уважение. Могли бы мы и пешком до лагеря военнопленных добраться. Там расстояние-то — меньше десяти километров. Нет, на поезде прокатили.
Я, хоть и уставшим был, головой туда-сюда вертел — Япония всё же. Порт Такахама меня не впечатлил — всё там весьма провинциально. У подножия холма сараи какие-то в ряд выстроились, всё как-то бедновато и грязновато. На набережной народ собрался, на нас как на диковинных животных любуются. Словно не видели они раньше пленных…
Железнодорожная колея здесь уже чем в России. Тут меня опять знакомец мой новый, поручик, своими знаниями и эрудицией удивил. Увидел, что я железной дорогой интересуюсь и выдал пояснение.
— Капская колея…
Как обычно коротко им было сказано. Умному, мол, достаточно. Я к таким не относился.
— Поясни.
Я на его стиль разговора перешёл, одним словом вопрос задал. Ну, с кем поведёшься — от того и наберёшься.
— Одна тысяча шестьдесят семь миллиметров.
Так… Мне что-то понятнее не стало.
— Ну, и?
Тут по краткости я поручика даже превзошёл.
— Англичане строили. Стандарт для их колоний.
Интересно… Япония, вроде, и не английская колония…
— Почему так? — продолжил я мучить поручика вопросами.
— Для экономии.
Понятно… Для экономии…
Паровоз мне показался тоже меньше наших, русских. Здесь, опять же, скорее всего рулила экономия.
— Модель 230…
Получил я очередное исчерпывающее пояснение от поручика.
Он, что, и про японские паровозы всё знает? Просто какая-то ходячая энциклопедия Брокгауза и Ефрона…
— Тоже, английский?
Уточнил я на всякий случай. Ну, если англичане им железную дорогу построили, то могли и паровозы продать.
— Местное производство.
Не угадал я. Вот, наверное, почему круглые окошечки в кабине паровоза. Ну, как иллюминаторы на корабле. Делали такие окошечки японцы на своих кораблях, а когда паровозы начали производить, стереотип и сработал. Но, это, опять же, только моё предположение. Сам я мыслями до такого дошёл.
— Мы им первый паровоз показали, — разговорился поручик. — Правда, только модель. На фрегате «Паллада» вместе с другими диковинками привезли. Удивить хотела цивилизованная империя свою феодальную соседку…
Я чуть рот от удивления не открыл. Смотрите, оказывается умеет поручик и как все нормальные люди говорить.
— Модель паровоза по рельсам сама ездила, пар пускала… — между тем продолжал поручик. — Работала она на спирту…
Нас подвели к вагонам. Они были тоже поменьше уже мне привычных.
— Когда «Паллада» покинула Японию, их самоучка Танака Хисасигэ без всяких чертежей сделал точную копию русского паровозика. Она, к слову, вполне нормально работала…
Про японского талантливого мастера я услышал уже в вагоне.
Глава 29
Глава 29 Полковник Коно
— 畜生・ちくしょう (1)
Сколько же их ещё будет!
Везут и везут…
Конца и края партиям нет…
Вся Япония скоро в один лагерь для военнопленных превратится…
Нагои, Хиросима, Фукуджама, Осака, Химеджи, Маругама, Сидзоокаэ, Дайри, Фукуока…
Десятки лагерей…
Комендант лагеря Мацуяма полковник Коно сегодня будто встал с левой ноги, всё его раздражало.
Да, наши нынешние одержанные победы демонстрируют превосходство жёлтой расы над белой…
Всё так, так, но…
Причиной недовольства полковника Коно являлись опубликованные им две недели назад записи, в которых говорилось о положении военнопленных в лагере Мацуяма. Вернее, не сами записи, а реакция на них военного министерства. Видите ли, все материалы, что касаются русских военнопленных, должны теперь сначала проверяться военным министерством, дабы убедиться, что они не содержат ничего, что могло бы повредить дипломатическим отношениям с Россией в послевоенный период.
— 糞 (2)
Устроили из лагеря какой-то выставочный центр!
Готовы почти на руках носить этих пленных!
Глаза полковника Коно метали молнии.
Как это нелепо, видеть во время войны на страницах японских газет словосочетания «почетный пленный», «почетная сдача в плен»!!!
Какая здесь честь? Какой
