стены которого красовались на самом краю высокого берега. И оттуда, сверху, стекал ручей, который одуряюще пахнул солодом и забродившим зерном. Нам, пацанам, очень нравился этот запах, но еще больше его любили плотвички, густерки и синьгушки, которых мы называли секлёй.
В том месте, куда впадал ручей с бурдой, мелочь буквально стаяла стеной, кипела, как кипит толпа не опохмелившихся мужиков у пивного ларька. А на берегу, тоже стеной, плечом к плечу стояла пацанва с самодельными удочками из орешника. Бамбуковые удилища были в то время недосягаемой роскошью, и не каждый счастливец этого богатства рисковал выйти с ним в люди. Запросто могли «отшибить».
Мой брат был крупногабаритным малым и отвоевал себе место под солнцем, то бишь у ручья. Он сунул мне в руки свою удочку и объяснил, как ловить: «Смотри, хлеб шариком скатал, на крючок насадил, забросил и смотри на поплавок. Он у нас лежачий. Встанет колом — подсекай, поведет — подсекай. Понял?»
Так я прошел свой первый инструктаж и через минуту уже держал трепетную плотвичку в не менее трепетной руке. С трепетным же сердцем я нанизал рыбку на кукан, сделанный из нитки и двух спичек.
После рыбалки, когда уже почти стемнело, я гордо нес на ниточке свой первый улов, и мое счастье слегка омрачало лишь то, что в темноте не все видят, какой крутой рыбак возвращается домой.
Рождение щуколова
Когда-то я ловил щуку только на живца. Других способов не понимал и не признавал. Удочка под это дело называлась подкидкой. Крепкий бамбуковый хлыст, толстая леска, пенопластовая балбешка-поплавок, грузило и тройник. Насаживаешь живца за спинку и подбрасываешь под кустик или коряжку. Поэтому и подкидка. Сейчас такую снасть чаще называют макалкой.
Старший брат был счастливым обладателем лодки — казанки с мотором «Вихрь». Бензин АИ-66 стоил четыре копейки за литр (золотые шестидесятые)), и на такой халяве мы гоняли весь сентябрь за щукой.
Помню, как не мог дождаться последнего урока, потом летел домой, хватал со стола кусок — и на лодочную базу, где брат уже держал лодку под парами. Час уходил на то, чтобы поймать живцов, полчаса — чтобы подняться вверх по реке, а дальше спуск по течению и, собственно, подкидка.
Щуки было много, за рыбалку случалось до полусотни поклевок, поэтому о спиннинге или кружках даже и не думали.
Ловили двумя удочками. Брат на правах старшего был освобожден от вёсельной повинности, сидит себе на носу лодки и снимает сливки. Я же гребу вдоль берега и успеваю подбрасывать своего живца в те места, которыми старшой побрезговал. Услышав «бор!», я торможу и наблюдаю, как поплавок на подкидке брата рывком уходит под воду, потом останавливается, начинает подпрыгивать: щука принимает пищу внутрь. Томительная пауза — и подсечка! А дальше как повезет. Или нам, либо щуке.
Была у нас одна заветная точка, которая никогда не подводила. С половодья там стояло затопленное, но еще зеленое дерево, и в ее кроне паслись не только зубастые, но и клыкастые. В пропорции на пять щук один судак. К этому месту мы подплывали, как магазину. Не хватало только вывески на ветках — «Живая рыба».
Домой возвращались уже в потемках, по холодку, благо что в багажнике всегда лежали две драные телогрейки. Мчались под звездным небом на полном газу, потому что знали досконально фарватер и дома нас ждала мама со щучьими котлетами.
Ночью, лежа с братом в одной кровати, мы уже строили планы на завтра. А завтра нас снова ждала подкидка!
Рождение спиннингиста
Спиннинг как оружие против хищника я долго игнорировал. Другое дело — ловля на живца. Орудуя макалкой (подкидкой), видишь, как щука хапает рыбку, зажевывает ее. При подсечке хищник бешено сопротивляется, что ощущаешь через рычаг длинного удилища особенно ярко.
Так я полагал долгие годы, пока не попал на щучий пруд, на котором не было ни единой травинки и где макалка не была так продуктивна. На этом водоеме рулил спиннинг, и меня об этом предупредили заранее. Но я не поверил, поэтому взял с собой не только ржавевший без дела спиннинг с Невской катушкой, но и любимую подкидку с живцами.
Результат этой рыбалки был для меня ошеломляющим. На живца я поймал одну щучку, а на спиннинг — десяток. И с того дня у меня будто переключили тумблер в голове. Неожиданно для себя я понял вкус спиннинговой ловли, и все чаще стал изменять макалке со спиннингом (ха-ха, Запад аплодирует). На первых порах я их объединял: забросишь живца и облавливаешь ближайшую акваторию блесной или воблером. Но потом понял: на двух стульях не усидишь, за двумя косыми не угонишься, так что надо выбирать. И я окончательно и бесповоротно выбрал спиннинг.
Конечно, я ловлю не только им. С ранней весны охочусь на карася, потом на карпа. Копаю червей, варю пшенку со жмыхом. И при этом получаю большое удовольствие. Но когда щука отнерестится, когда оголодавшая выйдет из декретного отпуска на простор речной волны, я уже смотрю на карасятников, ковыряющихся в навозных кучах, пропахших прикормками, сгорбатившихся над удочкой с чувством превосходства. Как на рыбаков второго сорта. Только спиннинг, сочетающий в себе спорт и искусство, дает тот драйв, от которого отказаться уже невозможно.
Постепенно свой первый металлический дрын с Невской я поменял на китайскую телескопичку с дешевой безынерционкой, потом на юбилей получил качественный корейский инструмент и думал, что лучшего не бывает. Но когда я связался с крутым интернет-магазином и стал оттуда получать топовые снасти в обмен на обзоры в собственном блоге, то вошел во вкус спиннингового гурмана, позволяя себе иметь с десяток удилищ на все случаи рыбацкой жизни.
Друзья предлагают открыть фиш-бутик. Но в нем сидеть надо. Не, я лучше спиннинг в зубы — и на рыбалку.
Зимнее хобби
Чтобы заболеть каким-либо хобби, надо на первом же свидании с ним хлебнуть кайф полной ложкой.
Зимняя рыбалка как досуг меня не привлекала. На нахлобученных с головы до ног, навьюченных ящиками и бурами я смотрел, как на поклонников Захера Мазоха. Дрожать над дыркой во льду, истекая соплями — простите, это не для меня. Другое дело летом, когда теплее трусов ничего надевать не надо. Птички поют, все цветет и пахнет.
Но однажды все-таки втянули меня в эту авантюру. Привезли на пруд, дали удочку, комок теста и даже просверлили за меня лунку. И вот из этой лунки я вытащил около сотни карасей. Некрупных, что называется, зимних, до ладони.
