будет обратиться, чтобы тебя вылечили, — просто так, не прося ничего взамен. Лаора горела своими идеями и так же упорно, как Арно шлифовал свои не слишком выраженные умения, овладевала целительскими практиками.
Син, дававший детям советы, изредка подсказывавший верную стратегию, оставался в стороне, но Арно не мог отделаться от ощущения, что опекун Лаоры незримо направлял их, идеалистичных детей, не обесценивая нереалистичные, но благородные цели.
«Син говорит, что хочет однажды построить школу, — шепотом рассказывала Лаора. — Представляешь? Настоящая школа магии! И больше не будет вспышек тех, кто не умеет владеть собой!»
.
А потом что-то поменялось. Син, одобрения которого Арно привык искать чуть ли не больше, чем одобрения отца, отдалился и почти пропал. Лаора со слезами рассказывала, что наставник почти не бывает дома — и при этом ей самой дом покидать запрещает. Она говорила, что опекун изменился, стал холодным и немногословным, но замолкала, стоило Арно начать расспрашивать.
Лисар навещал Лаору так часто, как мог. Иногда даже забирал ее с собой, путешествуя, чтобы девушка немного развеялась и подняла голову от книг. Лаора, настоящий луч света, грела его душу. С ней Арно всегда был весел, а его сердце — спокойно, словно именно в Лаоре сосредоточилось для него ощущение дома.
Арно очень любил свою подругу. И знал, что и она любит его.
Она мечтала построить больницу. Говорила, это ее вклад в изменение мира. Понимала.
Десятки приятелей, сотни знакомых, бесконечные приемы, где младший Лисар, следуя заветам Сина и не прекращая выглядеть безобидным кутилой, заводил новые и новые связи, знакомясь, кажется, со всеми именитыми — имеющими право носить фамилию знатными людьми, — все это меркло перед ощущением, что есть кто-то, кто понимает его душу. Арно с азартом считал, ко скольким даже с неприязнью относившимся к его семье правителям он был приглашен, со сколькими вместе пил, мелкие просьбы скольких выполнял, — но этот азарт тоже не стоил часов, проведенных с Лаорой.
Лет пять назад Арно даже решил, что влюблен. В конце концов, Лаора была удивительной девушкой, теплой, доброй, веселой и верной. Он готов был отдать за нее жизнь, и как-то незаметно поддержка и понимание стали значить больше, чем просто дружба.
«Нет, Арно, — остановил его однажды Син, не объясняя, о чем говорит, но парень все понял. — Этого не будет. Не разочаровывай ее и не порти то, что есть сейчас. Если ты расстроишь мою Лаору — я вышвырну тебя отовсюду, и ты больше никогда не увидишься с ней».
Когда злость утихла, Арно понял, что Син прав.
И решил не подвергать угрозе самые близкие отношения, что у него когда-либо были. Самоконтроль — о Арно, знал в нем толк! Он перенаправил свой пыл, убедив самого себя, что романтическая страсть выглядит иначе — и предавался ей с десятками прекрасных дам, всегда окружавших очаровательного младшего Лисара пестрым и веселым кольцом.
И ему удалось. Впитав в себя и этот этап, дружба с Лаорой стала лишь прочнее и ближе, но теперь сердце не заходилось безумным ритмом, когда девушка клала голову на ему плечо, а ее шелковые локоны щекотали ему щеку. Арно чувствовал себя старшим братом, приглядывающим за очаровательной сводной сестрой.
Удивительно, но Лаора так ничего и не заметила.
.
Антрацитовый замок действительно выглядел монументально, даже еще более роскошно, чем в едких рассказах Кайрена, отца Арно. Мощные четырехметровые стены из серого камня, похожего на горючий уголь, тяжелые круглые башни, три периметра стен с внутренними дворами и многочисленными постройками — и, конечно, богатое убранство. Золото и серебро здесь использовалось в декоре, как иные используют дерево или охру, и в результате темные стены мерцали металлическими узорами, коваными цветами и завихрениями, как пламя лижущими высокие потолки.
Даже помещения для слуг отделывались здесь на такой манер, только узоры на стенах были не позолоченными, а черными — чугунными.
Единственным недостатком, по мнению Арно, было почти полное отсутствие зелени. Поэтому он совсем не удивился, когда увидел, как разочарованно Лаора смотрит через узкое окно вниз — на двор, больше похожий на роскошный каменный мешок, чем на уютное пространство. Лаора любила цветы. В доме Сина у нее был зимний сад.
— Я думала, Талатионы и Лисары — почти враги, — задумчиво протянула Лаора, опуская штору и оглядывая гостевую комнату, которую ей предоставили.
Покои оказались на удивление роскошными. Арно, однажды переночевавший у Адэлинды, мог с уверенностью сказать: эти две комнаты нисколько не уступали тем. Это даже немного напрягло Лисара — если честно, Отерон отнесся к девушке как-то недостаточно уверенно.
Но главное, Лаора была здесь. Даже если она ошибалась — а Арно очень надеялся, что Лаора ошибается, — у вассалов черных герцогов было по-настоящему безопасно. Настолько, что в свое время это отмечал сам Син.
«Есть места, куда не пойду даже я. Тебе стоит хорошо знать их — и избегать».
«Например?»
«Антрацитовый замок Карионов».
— А я везде лезу, как угорь. Они меня за опасность не считают. Наверно, думают, что я и не Лисар вовсе, а нагулянный, — рассмеялся Арно, гоня прочь воспоминания.
— Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Лаора и шутливо ударила Арно раскрытой ладонью по плечу. — Постыдился бы!
— Да ладно, — махнул рукой Арно. — Мне это только на пользу. Если бы на моем лбу было написано «Лисар», они бы вздернули меня на воротах.
— Отец не разозлится? — уже тише спросила Лаора.
— Он не разозлился, когда узнал, что я общался с Адэлиндой. Назвал меня идиотом — и тут же забыл. А в этот раз я сделаю невинные глаза и скажу, что как-то и не подумал, — вздохнул Арно. — Я ведь глупый Арно Лисар, пьяница и раздолбай. Профукал вот возможность построить у нас больницу, потому что меня черные запугали или опоили, я пока не решил. Что с меня возьмешь, болезного.
— Сирый и убогий, — звонко рассмеялась в ответ Лаора, подхватывая игру.
— Если серьезно, будь все-таки аккуратна, —
