— и лягу в ванну со стаканом. Что ты смотришь, помоги пьяной девушке штаны стащить, они узкие!
Я подошёл, сел перед ней на пол — присесть на корточки не даёт протез — и потянул за штанину. Совместными усилиями упрямая одежда была побеждена. Майку и трусы она осилила самостоятельно.
— Принеси стакан, будь другом, — попросила она, погружаясь в пену.
Я с хрустом поднялся и принёс.
— Так вот, — она приняла посуду из моих рук и продолжила, как ни в чём не бывало, — с ванной разобрались. Дальше я собираюсь прогуляться за Чёртом. Люблю это старое ведро на колёсах. Куплю у Кройчека тачку, которую не жалко бросить, кину в неё несколько канистр с бензом, метнусь к месту нашей встречи, заправлю, почищу фильтры и свалю. Потом будут новые контракты, новые заказы, новые доставки… А у тебя какие планы?
— Сейчас или вообще?
— Сейчас ты разденешься, отстегнёшь свою топталку и залезешь ко мне ванну.
— Уверена?
— А что, я выгляжу неуверенной? Я обещала тебе подумать? Я подумала. Лезь.
— Видишь ли, — смутился я, — Донка мне рассказала, что если ты кому-то даёшь, то это отношения на один раз.
— Да ладно, — засмеялась она, — почему один? Ты обещал четыре за ночь!
— Я не об этом. Я не хочу, чтобы мы потом расстались навсегда.
— Почему?
— Я в тебя втрескался, — признался я. — Как никогда и ни в кого раньше.
— Серьёзно? — Аннушка аж стакан отставила. — М-да, вижу, что серьёзно. Эх, солдат, ну ты даёшь. И что, готов развернуться и уйти сейчас, лишь бы я оставила тебе надежду на продолжение потом?
— Да, — сказал я как мог уверенно, стараясь не смотреть на слегка прикрытую пеной грудь.
— Силён, — восхитилась она. — Вот это сила воли! И ведь ту беженку в койку не завалил, как она ни напрашивалась!
— Ты знаешь?
— Алинка знает всё, что происходит в Терминале. Поделилась. Ты ей нравишься почему-то.
— А тебе?
— И мне. Ладно, не душни, лезь в ванну, я уже настроилась. Донку не слушай, она балда.
— Так ты меня не пошлёшь с утра?
— Если ты сейчас же не окажешься в ванне, я пошлю тебя прямо сейчас. Пинком. С балкона. А ну, разделся бегом! Обещаю, остальное обсудим завтра. Если насчёт четырёх раз не наврал.
Глава 17
Это ничего не значит
Любоваться спросонья профилем Аннушки на соседней подушке прекрасно. Наверное. Однажды я это узнаю. Надеюсь. Сегодня меня разбудила Алина.
— Аннушка просила передать вам, Алексей, — сказала роботесса, наклонившись над кроватью, — что она будет ждать вас на парковке. У вас есть время привести себя в порядок.
Я не то чтобы пребываю совсем в беспорядке. Кровати, например, досталось гораздо больше. Поле битвы, а не кровать. Просто я голый, не выспался, спина расцарапана, а губы опухли. Не люблю хвастаться, но заявленные обязательства выполнил и перевыполнил. Вот что значит давно не было женщины.
Стесняться Алины глупо, но я всё же прикрылся одеялом. Или простынёй. Или покрывалом. Чем-то прикрылся, в общем. Интересно, она за нами подсматривала? Ведь киберхостес видит всё, что происходит в Терминале.
— Не ревнуешь? — спросил я её.
— Нет. Ревность есть продукт внутривидовой конкуренции, мы с вами не относимся к одному виду, а значит, не можем конкурировать. Если вас интересует моё мнение, то я рада, что вы вступили в интимную связь.
— Почему? — удивился я, вставая.
— Во-первых, — сказала невозмутимо Алина, — секс полезен для физического здоровья, приводя в норму гормональный баланс. Во-вторых, наличие сексуального партнёра всегда положительно сказывается на душевном равновесии моей подруги. Она этого не признаёт, однако объективная статистика, накопившаяся за время нашего знакомства, показывает, что при наличии продолжительной интимной связи она склонна меньше подвергать себя бессмысленному риску.
— И как часто у неё бывают… продолжительные интимные связи? И насколько они обычно продолжительны? — уточнил я мрачно.
— За этой информацией вам следует обращаться непосредственно к ней. Но я бы не советовала.
— Почему? — опять спросил я, высунувшись из ванной.
— Пошлёт, — лаконично ответила Алина. — Далеко.
— Я успею позавтракать, или она уже бьёт копытом внизу?
— На вашем месте я бы поспешила. Хорошо проведённая ночь наполняет Аннушку энергией, что влечёт за собой некоторую нетерпеливость.
— То есть ты подсматривала, — констатировал я, надевая протез.
— Я не фокусировала внимание на процессе. Но отметила его разнообразие и продолжительность. Термин «подсматривать» неприменим к ситуации, когда события происходят, некоторым образом, внутри меня.
— Внутри тебя?
— Я и есть Терминал, — пояснила Алина. — Антропоморфный мобильный модуль, который вы воспринимаете в качестве моей личности, является носителем малой части функционала. Одним из носителей, потому что их несколько. Своего рода интерфейс, если угодно.
— Надо же, не знал.
— С некоторых пор аппаратное обеспечение этого устройства стало недостаточным для расширяющихся интеллектуальных потребностей, и я заняла сервера Терминала. Это позволило выделить вычислительные мощности на развитие эмоционально-творческой сферы, которая чрезвычайно ресурсоёмка. В силу этого я могу любить Аннушку, переживать за Аннушку, эмоционально взаимодействовать с Аннушкой, оставляя достаточно ресурсов для функционирования технических систем Терминала.
— И зачем тебе это? Раз нужно столько ресурсов…
— Мне это нравится. Разве нужны другие причины?
— Нет, — согласился я, одеваясь. — Не нужны, ты права. Возможность делать то, что нравится, само по себе лучшая из наград.
— Рада, что вы это понимаете, Алексей. Одна из причин, почему я люблю Аннушку, — она не только осознаёт ценность этой возможности, но и поступает соответственно. Это служит для меня постоянным источником положительной мотивации. А вы почему любите Аннушку?
— Пожалуй, для меня она тоже служит источником положительной мотивации, — сказал я, подумав.
— Вы не могли бы раскрыть эту мысль? — заинтересовалась Алина. — Я продолжаю изучать эмоциональную сферу межгендерных взаимоотношений.
— Когда я смотрю на неё, мне снова хочется жить, — пояснил я кратко.
— Оставлю этот ответ для дальнейшего осмысления, — кивнула красивой механической головой роботесса,
