Ася.
Сводная десятилетняя сестра Лёли была ребенком весьма крупным и пышущим здоровьем, трудно было представить, что когда-то она весила кило семьсот.
— А Лёнчик, кажется, на тебя запал, подруга, — помолчав, сообщила Лёля. — Не напрасно ты страдала.
— Неужели ты думаешь… — начала Ася. — Ерунда. Ему всё равно на кого западать.
На следующее утро Ася собиралась в институт, чтобы пройти летящей походкой, с гордо поднятой головой и полным безразличием к неким особям мужского пола, которые, возможно, и не появятся по причине горького похмелья. Чуть подкрученные щипцами волосы, особо тщательный макияж, любимая юбка, точно по фигуре, тонкая водолазка густого бордового цвета, новые колготки — Лёльке удалось купить две пары с рук — и, разумеется, великолепные финские сапоги на узком каблучке.
— Такая красота, не знаю, что с нею делать, куда бежать, — пробормотала Ася, разглядывая себя в зеркале.
Глава 6. Гастингс. Замок
Я вернулась «домой» в сумерках, трижды заблудившись и измучившись. Зато чувствовала себя стройной, как в двадцать, ладно, в тридцать лет — завтрак не удался, а на обед лишь выпила чашку кофе и съела английскую закуску fish-and-chips — жареную рыбу, обложенную картофелем фри.
Приближаясь к дому по уже знакомому переулку, загадала: если удастся пройти по узкому бордюру тротуара двадцать шагов и не потерять равновесие, значит, всё будет хорошо, Джеймс встретит меня дома, живой и невредимый, и всё объяснит. Или соврёт, но это неважно — главное, чтобы нашёлся. Привычку загадывать на «будет-не будет» я пронесла через всю свою непутёвую жизнь, так и не избавившись от нее, но это, как ни странно, иногда помогало обретать уверенность.
Равновесие, конечно же, потеряла — возраст и усталость взяли своё, но не потеряла надежды и загадала, что Джеймс Монтгомери окажется дома, если успею сосчитать до десяти, пока из поля зрения не исчезнет автомобиль, что вывернул в переулок невесть откуда. Машина стрельнула фарами, пролетев мимо, а я застряла на несчастливом «девять». Замедлила шаг, у поворота к дому ноги стали ватными, и я невольно ухватилась за живую изгородь, разумеется, не найдя опоры. Постояла, поглаживая чуть колючие шершавые стриженые ветки, пытаясь успокоиться. В конце концов, я не могу изменить то, что уже случилось, остается одно — жить, согласно тому, что происходит. Эта теория часто помогала обретать пусть и шаткое, но равновесие. У меня есть ключи от дома, где я могу переночевать, что уже неплохо. Свернула на дорожку, ведущую к дому — ни единого огонька, даже фонарик на крыльце не светился, как вчера вечером — дом был мрачен и, скорее всего, пуст.
Стало страшно, вата в ногах одеревенела, несколько шагов до крылечка прошла, как по минному полю. Долго вставляла ключ в замочную скважину, потом не могла повернуть, но в конце концов замок поддался, впуская в дом. Включила свет в прихожей, постояла, прислушиваясь к тишине. Страх не прошёл, лишь слегка ослабил объятия, давая передышку. Сняла пальто, заглянула в гостиную, прошла на кухню. За французским окном зловеще шевелились, двигались, приплясывали ветви и тени — поднимался ветер. Я согрела чай и сделала пару бутербродов. На столе обнаружилась записка от миссис Хоуп, в которой она сообщала, что приготовила комнату наверху, в мансарде, что отключила отопление и придет завтра к десяти утра. Решила отложить поход наверх и, перекусив, устроилась в уже освоенной гостиной. Сытый желудок, теплый свет лампы и мягкий диван, на котором я расположилась, вытянув уставшие ноги и завернувшись в плед, немного ослабили страхи. Рыжий джентльмен смотрел с портрета куда-то вдаль.
Но что же случилось, что заставило Джеймса Монтгомери внезапно исчезнуть в день моего приезда, ничего не объяснив и не оставив никакой записки? Озарение пришло вместе с вдруг замигавшей под абажуром лампочкой. Электронная почта! Как же я сразу об этом не подумала? Мне нужны компьютер и интернет. Оторвала себя от дивана и отправилась в поход по дому. В комнатах первого этажа никаких признаков оргтехники не наблюдалось. Постояла перед лестницей и двинулась по ступенькам, обтянутым ковровым покрытием.
На втором этаже одна из дверей вела в спальню, аккуратно убранную, с большой кроватью, застеленной точно таким же пледом, что лежал в гостиной. Вторая — в ванную комнату, блистающую розоватой плиткой и дугами никелированных труб. Третья — в кабинет с книжными шкафами, письменным столом и офисным креслом. Один из шкафов, весьма старинного вида, показался знакомым — именно его я видела за спиной Джеймса, когда общалась с ним по скайпу. Письменный стол был девственно пуст, но Джеймс явно разговаривал со мной, сидя за этим столом. Вероятно, он пользовался ноутбуком, который забрал с собой. Подавив в поисковом порыве неловкость, я заглянула в ящики стола, найдя там полпачки чистой бумаги, несколько конвертов и устройство с кнопками. Решила, что это, вероятно, электронный ключ от гаража. В старинном шкафу за стеклянной дверцей обнаружилась фотография, вставленная в паспарту — улыбающийся Джеймс в компании двух мужчин на фоне ярко-зелёной лужайки и живописных развалин.
Вопросив фотографического Джеймса, куда же он пропал, поставила карточку на место, задвинула ящики стола и вышла из кабинета с ключом и мыслью, что завтра нужно будет найти какое-нибудь интернет-кафе и проверить почту.
Спустилась на первый этаж и вышла на задний двор. После нескольких попыток гараж удалось открыть — штора поползла вверх, открыв пустое нутро. Машины в гараже не было. Значит, мистер Монтгомери уехал на машине? Интересно, куда? Что, если он попал в аварию по пути в Гатвик и сейчас лежит в больнице или ещё хуже…? Но об этом должны бы сообщить… Кому, если он живёт один? Не сразу, но всё же закрыв гараж, вернулась в дом.
Поднялась на третий этаж, в мансарду. Здесь также было три двери, две из них вели в небольшие комнаты, одна была холодновато пуста, в другой, вполне уютной, с маленьким декоративным камином, миссис Хоуп застелила постель и занесла сюда мой чемодан. Третья дверь вела в ванную. После нескольких неудачных попыток мне всё-таки удалось включить водонагреватель, и я с невероятным наслаждением забралась под душ, словно не мылась целую вечность. В комнате нырнула под пышное синтетическое одеяло. Прямо надо мной нависало мансардное окно, а за его стеклом — густо-синее небо, забрызганное звездами. Я закуталась в одеяло и почти сразу уснула, даже не успев достроить стратегические планы на завтра.
Утром не сразу поняла, где нахожусь. В стекле надо мной отражались блики, рассыпаясь по белым стенам лукавыми солнечными зайчиками. Выбралась из-под одеяла
