это знала. Она легонько коснулась его руки.
— Тебе, должно быть, очень его не хватает.
Он отстранился от нее и засунул руки в карманы.
— Я… — Он прочистил горло, а затем продолжил сдавленным голосом: — Он занимал большое место в моей жизни. Но когда Шери, его жена и малышка-дочь увидели, что вернулся только я… Это ведь была моя идея отправиться на мальчишник. Если бы не я, его бы не было в том частном самолете.
Он покачал головой и замолчал, не в силах продолжить.
Кэтрин оставалась неподвижной, хотя ей ужасно хотелось обнять Аларика и разделить его боль.
— Это не твоя вина, Аларик. Произошла авария. Это могло случиться с…
— Каждым! — бросил он. — Я все это уже слышал, Кэтрин. И никакие слова тут не помогут. Я каждый вечер, когда ложусь в постель, вижу Шери и их малышку у могилы Фреда. Их жизнь разрушена, а моя, моя…
Он отошел в другой конец кабинета, но Кэтрин физически ощущала исходящие от него волны боли.
— Как Шери?
— Я не знаю, — с горечью ответил он. — Я не говорил с ней с похорон.
— И все-таки это был несчастный случай, Аларик, — снова тихо повторила она. — Ты ничего не мог сделать.
Он повернулся к ней:
— Мне не нужно было вообще предлагать эту вылазку.
— Но ты предложил, и все уже случилось, и ничего нельзя изменить.
Он горько усмехнулся:
— Жизнь продолжается, несмотря ни на что.
Она кивнула, понимая, что он имел в виду, но в то же время…
— Твоя жизнь тоже должна продолжаться, Аларик.
— Это то, что я только что сказал.
— Нет, ты сказал, что жизнь продолжается, несмотря ни на что… ты имеешь в виду вокруг тебя. Не для тебя.
Он покачал головой:
— Никакой разницы.
— Нет. Это не так.
— Не говори мне, что я обязан ему жизнью, Кэтрин. — Он повернулся к ней лицом. — Я слышал все это от моей матери, отца, Фло, моего чертова психотерапевта. Все не так просто.
— Я не говорю, что это просто. Но ты пробовал поговорить с Шери, рассказать ей о том, что ты чувствуешь?
— И заставить ее пройти через эти круги ада? Ты считаешь меня таким эгоистом?
— Ты не эгоист, Аларик, тебе больно, и, пока ты не смиришься с потерей и не пойдешь дальше, ты всегда будешь страдать.
Он свирепо на нее уставился, но Кэтрин выдержала его взгляд.
— Прошло три года, Аларик. Ты не можешь прятаться здесь вечно. Твоей семье тебя не хватает. Фло по тебе скучает, а она ведь беременна. — Голос Кэтрин дрогнул, и она невольно положила руку на живот, вспомнив о собственной потере.
— Ты и правда не хочешь посмотреть на племянника или племянницу?
— А тебе-то что за дело до этого? — окрысился он. — Ты последние десять лет была занята только своей карьерой, так зачем теперь вернулась и решила вмешаться?
К чему притворяться, что тебе не все равно?
Кэтрин проглотила обидные обвинения и продолжила:
— Что плохого сделала тебе твоя семья, что ты предпочитаешь здесь от них скрываться?
Он горько усмехнулся:
— Ничего, кроме того, что каждый мой шаг контролировался.
— Это похоже на мелодраму, — заметила она.
— Ничего себе! И это я слышу от Китти Уайлд, звезды мелодрамы.
Она не отреагировала на его выпад.
— Это не шутка, Аларик.
— А я и не думал шутить.
— В таком случае объясни, что такого ужасного они тебе сделали, что ты от них отвернулся? Я вижу это так: ты выжил в авиакатастрофе, но они все равно тебя потеряли.
Аларик уставился на Кэтрин, сраженный правотой ее слов.
— Я бы все на свете отдала, — едва слышно продолжила Кэтрин, а ему хотелось зажать уши, чтобы не слышать продолжения, — чтобы иметь хоть каплю того внимания и заботы, которыми одаривала тебя семья, когда ты рос.
Его пронзило острое сочувствие к той девочке, а теперь молодой женщине, и он протянул к ней руку, но Кэтрин отпрянула.
— Не хочу, чтобы ты смягчился сейчас из жалости ко мне. Ты завидовал моей свободе, а она объяснялась тем, что моим родителям не было до меня никакого дела. Я была предоставлена самой себе. Они не заметили бы даже, если бы я задумала сбежать. А твои родители и сестра любили тебя и сейчас любят.
Он в ожесточении сложил руки на груди, поражаясь, как ловко ей удалось срежиссировать разговор. Но больше он в ее сети не попадется.
— А ты? Ты только что жаловалась, что твоя семья игнорировала тебя, а сама пошла по стопам матери? Из всех профессий выбрать именно актерство, Кэтрин? Я был о тебе лучшего мнения.
— А я и есть лучше.
— Разве? — Он тут же пожалел о сказанном.
— То, что я стала актрисой, вовсе не означает… не означает… — Кэтрин оборвала себя на полуслове, в глазах у нее заблестели слезы, а руки опустились на живот.
Он удивился этому жесту и ее реакции на его замечание.
Минуту назад она яростно нападала, а сейчас сникла.
— Мы совсем не похожи с моей матерью, — прошептала она. — У меня нет семьи, которую я могла бы подвести. Есть только я и моя карьера. Соревноваться не с кем. И некого игнорировать.
— И некого любить? — добавил он.
Кэтрин пристально на него взглянула.
— Ты это имела в виду? — допытывался он, на мгновение почувствовав себя странно опустошенным. — Ты потому рассталась с Люком, что он слишком близко к тебе подобрался, а ты боялась, что можешь его подвести?
— Не пытайся судить того, кого совсем не знаешь.
— А что, если я умею читать между строк? — вкрадчиво поинтересовался он. — Возможно, у тебя и не было романа, Кэтрин.
А что, если у Люка были серьезные намерения, а ты сбежала? Думаю, что ты испугалась, что станешь похожей на свою мать, что твои приоритеты могут измениться, боялась отказаться…
— Хватит, Аларик! Прекрати немедленно! — Кэтрин колотила дрожь, по щеке скатилась одинокая слезинка. Неужели разрыв так сильно ее ранил? Неужели она так сильно любила Люка, но работу все-таки больше?
Он тряхнул головой и глубоко вдохнул. Жалость уничтожила его ревность.
— Скажи мне, это действительно стоит того?
— Что?
— Твоя карьера, твоя слава?
Она нахмурилась и смахнула слезу.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Я знаю, что ты одинока. Ты упрекаешь меня в том, что я предпочитаю одиночество, но ты и сама такая. Хотя тебе даже хуже. Ты постоянно на виду, окружена людьми, а на самом деле одинока.
— Я повторяю, ты не знаешь, о чем говоришь.
— Нет? В таком случае ответь мне, тебе когда-нибудь бывает
