попытках узнать, как покинуть город, а может просто давал время на адаптацию военному инженеру столь эпатажным образом, попавшим в общежитие.
Одно Ломагин знал, точно, мужчина был в курсе произошедшего в той комнате, получив информацию от матери спасенного им ребенка. Невооруженным взглядом Ломагин видел химию между ними двумя, и надеяться на сохранение своей маленькой тайны изначально было самоуверенным желанием.
Лицо сидевшего напротив него мужчины выглядело бесстрастным, но своим, определённо обострившимся чутьем Ломагин понимал, что это всего лишь маска, он чувствовал интерес направленный в его сторону. Мужчина разглядывал Ломагина, словно диковинное животное, встреченное им в зоопарке. Учащённое биение сердца мужчины выдавало не страх, как изначально подумал военный инженер, а крайнюю степень возбуждения. Ломагин был ему нужен гораздо сильнее, чем самому военному инженеру кто-либо в этом здании.
Столь пристальное внимание к своей персоне нервировало, идентичный взгляд в ответ никоим образом не доставлял неудобств мужчине, скорее даже забавляя того потугами военного инженера выглядеть серьёзным. Поддавшись выдуманной им же борьбе взглядов, Ломагин утратил над собой контроль. Раздавшийся скрежет сминаемого металла лучше всяких слов показал его гостю, на что он способен. Ещё чуть-чуть и радость мужчины от увиденного представления, излучаемую им наружу можно было-бы потрогать руками. На раздраженный взгляд Ломагина, он лишь приподнял руки, беззлобно ухмыляясь.
— Туше, – произнёс Марко, всем своим видом показывая, что пришло время серьезного разговора. — Прошу прощения за доставленные тебе неудобства и причиненное беспокойство, но к моему глубочайшему сожалению, у нас остаётся не так много времени на следование принятым правилам гостеприимства.
Убедившись, в том, что Ломагин внимательно его слушает, мужчина продолжил, поглаживая начавшее ныть колено.
— Во-первых, хочу выразить тебе свою огромную благодарность за спасение Алисы, как ты мог догадаться, она дочь моей любимой женщины и твою помощь невозможно оценить, поэтому единственное, что я могу сказать тебе: спасибо, гхр… — под конец речи в горле у мужчины запершило, заставив его сделать паузу. Жестом, показав на недопитую Ломагином воду и получив разрешение, мужчина сделал из чашки военного инженера глоток, постаравшись, коснутся той части, с которой имел контакт его собеседник. Незаметно посмотрев на часы, мужчина вернулся к прерванному монологу. Очередная проверка осталась незамеченной, расслабившийся Ломагин не слишком следил за окружением, предпочитая использовать доступное ему время для очередной схватки с поднявшим голову – голодом. Шёпот, с недавних пор появившийся в его голове никак не хотел уходить, склоняя военного инженера к далеким от морали поступкам. Для полного счастья ему не только хватало подцепить быстро прогрессирующую шизофрению или раздвоение личности, в таком случае на его желании выжить можно будет поставить жирный крест. — М-да, итак, с благодарностями разобрались, хочу перейти к сути моего предложения, — очередной глоток воды позволил мужчине избавиться от подступающего кашля, — я стал невольным свидетелем твоего столкновения с сотрудниками, и хочу сказать, твои способности впечатляют. Сила, умопомрачительная скорость, о таких возможностях обычному человеку приходится только мечтать, тем удивительнее видеть кого-то наподобие тебя рядом с собой.
— Ближе к делу, — нахмурился Ломагин, слушать дифирамбы в свою сторону хотелось меньше всего, картинки расчленённого мужчины, появляющиеся в его голове, не настраивали на самолюбование.
Открыв рот, чтобы продолжить свою речь, мужчина остановился, почувствовав что-то неладное.
— С тобой точно всё в порядке? – левая рука Марко непринужденно сместилась вбок, пропадая из поля зрения Ломагина.
— Определенно нет, со мной происходит лютая хрень, – едва слышно пробормотал Ломагин. Выбросив мужчину из головы, военный инженер начал делать глубокие вдохи и выдохи, стараясь вернуть самообладание и концентрацию. Мысли то и дело ускользали из его головы, оставляя после себя лишь животное желание жрать, и причинять боль всем живым существам находящимся в пределах досягаемости. Откуда в нём взялась такая кровожадность? Неужели гребанные помысли извращённой природы подразумевали под собой такой результат?
Ломагин пережил слишком много отвратительных моментов за последние часы, чтобы просто так сдаться, единственным его оружием в борьбе с собой было самовнушение. Накатывающие волны безумия, военный инженер встречал мыслями о том, что он справится, лишь уверенность в своих силах и желание остаться самим собой позволили ему отстоять свою личность. Тяжело дыша, Ломагин обратил внимание на превратившегося в тугую пружину Марко. Его рука сжимающая пистолет побледнела от напряжения, Ломагин не знал, что же он увидел такого в его облике, но с удовлетворением почувствовал лёгкий, слегка горьковатый запах страха исходящий от мужчины.
— С-спокойно, я пришел в себя, — шипяще произнес военный инженер, удлинившиеся клыки мешали нормально говорить. Небольшой мысленный импульс, выполненный, как и всё остальное по наитию, и с отчетливо слышимым хрустом выпирающие части его ротовой полости меняют свою форму и размер, оставляя на языке лишь небольшой налёт из костного порошка, тут же поглощаемого организмом. — Как ты видишь, за способности нужно платить, и плата это мало кому понравится, — в глазах Ломагина плескалась усталость.
— Ты сможешь держать себя в руках и дальше? — Марко
