Глава 8
Я умею колдовать. Я колдовать умею. Колдовать умею я.
Это не укладывалось в голове. Казалось, что я сплю, и с минуты на минуту проснусь и выясню, что мне пора на работу.
Меня переполнял восторг, и в то же время я — боялась. Да, я боялась того непонятного, что со мной произошло. Когда я вдруг поняла, что знаю, каким образом можно расколдовать розовые елки. Мне словно кто-то шепнул, что надо сделать. Подсказал пасс и заклинание.
Кто это был? Подсознание? Местный бог? Или вернулась ведьма, и теперь она начнет выживать меня из тела?
Хотя, судя по тому, что я о ней узнала, она вряд ли бы начала мне помогать. Скорее, просто выбросила бы мою душу из своего тела, даже не поинтересовавшись, как я в нем оказалась.
Пушистик пытался меня успокоить, убедить, что все хорошо и правильно, но я чувствовала, что он и сам встревожен, и совсем не столь убежден в своих словах, как хочет показать.
После того, как он подпитал меня силой, мы тренировались еще несколько часов с небольшим перерывом на обед, и с каждой минутой я все лучше ощущала просыпающиеся способности. С одной стороны, это меня радовало. С другой — продолжало пугать. Я — обычный бухгалтер, ничем не примечательная девушка, внезапно начала превращаться в сильную колдунью, причем почти не прилагая к этому усилий.
Нет, я неправильно выразилась. Усилий я прилагала очень, очень много. К концу тренировки я была выжатая, как использованный для фреша апельсин, и мокрая, словно в одежде в реке искупалась. Заклинания-то я вспоминала быстро, а вот пассы поддавались с трудом. Для некоторых из них так нужно было пальцы выкручивать, что приходилось их сперва вручную в нужную позицию выстраивать, а потом уж пробовать это делать самостоятельно. Пушистик, видя, как я одной рукой складываю пальцы другой в какую-то невообразимую фиговину, только головой качал. Но молчал. И за это я ему была весьма благодарна. Потому что не уверена, что не сорвалась бы и не приварила бы ему огненным шаром за малейший намек на насмешку.
Вечером, когда я отмокала в бадье, снимая усталость и смывая с себя грязь и пот, я вспоминала все, что сегодня узнала о Пушистике и раздумывала, как я смогу ему помочь отделаться от страшной клятвы.
Он — из высокопоставленной семьи. Поди, герцог какой-нибудь или маркиз. Или какая у них тут табель о рангах? Честно говоря, в иерархии знатных родов я плохо разбиралась.
А может, он вообще принц? И когда я его спасу, благодарность его будет безграничной?
Ага, губу закатай и сиди в бадье, отпаривайся. Принца ей захотелось. Если бы принц пропал, тут бы все царство-государство на ушах стояло. Ведьму бы нашли и казнили, а принца бы расколдовали. Так что не тешь себя иллюзиями. Тоже, нашлась Золушка.
Но герцог или маркиз — тоже неплохо.
А, впрочем, какое мне дело до того, какой титул у Пушистика? Я ж за него замуж не собираюсь. Мне бы домой вернуться. А для этого нужно до Ковена магов добраться и фамильяра расколдовать. А потом магов попросить пошарить в старых свитках: вдруг такое уже когда-то было, и они смогут мою душу отправить по месту ее прежнего пребывания?
Ага. А если они решат, что я сошла с ума, и сожгут меня на костре? Просто для того, чтобы я у них под ногами не болталась и юные умы мыслями о других мирах не забивала?
Тоже может быть.
Ладно, будем решать проблемы по мере их появления. Сейчас первостепенная задача — овладеть ведьмиными способностями и встретиться с колдуном. Может, он сумеет подсказать, как нам с Антроном добраться до столицы, не распрощавшись при этом с жизнью.
А для этого ему нужно написать письмо. И объяснить в нем, что я на него за свою смерть не сержусь и о его гибели не мечтаю.
Но вот как рассказать о том, что я вообще не местная?
Сами мы не местные, подайте копеечку? А то так есть хочется, что переночевать негде?
Тьфу, опять какая-то ерунда в голову лезет.
Я выбралась из бадьи, закуталась в простыню и спросила Пушистика, хлопотавшего у печки:
— Антрон, а колдуна как зовут?
Пушистик, который за все время моего сидения в бадье ни разу ко мне не повернулся, бросил на меня быстрый взгляд, увидел, что я, хоть и не одета, но выгляжу вполне прилично, и начал быстро расставлять на столе тарелки:
— Персенатофений.
— Чего? — опешила я. — Вот это имечко. Песец, а не имя.
— Не песец, а Персенатофений тар Вартофенасий Канторантийский.
— О, боже! — только и смогла сказать я. — Я ж это не выговорю.
— Потренируешься, — фыркнул фамильяр. — Вартофенасий — известный маг. А Персенатофений, как ты понимаешь, его сын. Правда, с отцом он в ссоре, и уже давно. Ушел из дома, поселился у демона в за…
Пушистик внезапно замолчал, потом неловко хмыкнул и продолжил:
— Поселился в глуши и теперь помогает крестьянам урожаи выращивать, да с местной ведьмой воюет. С тобой, то есть. Не знаю уж, чего вы не поделили.
— А как у вас вообще к колдунам и ведьмам относятся? — спросила я, садясь за стол и подвигая к себе тарелку. Живот забурчал, напомнив, что я потратила уйму сил, которые требовалось пополнить.
— Нормально относятся. Просто так тебя хватать и на костер тащить никто не станет, если тебя это волнует.
Пушистик уселся на противоположном краю стола и тоже принялся за еду.
— А за что потащат?
— Ну… — фамильяр задумался. — Если на тебя донос напишут, что ты потраву на скот или посевы навела. Или ты проклянешь кого смертельным проклятием и об этом станет известно.
— А не смертельным?
— А не смертельным — проклинай сколько угодно. Если узнают — снять заставят, штраф выпишут, да, может, пару декад в тюрьме посидишь. Последнее в том случае, если у городского судьи плохое настроение будет в момент оглашения приговора.
— А если я потраву не наводила, а донос на меня написали?
— Тогда тебе нужно будет доказать, что это — не ты. Что в тот день ты, например, на другом конце страны была и знать не знала, что тут делается.
— Алиби предъявить, значит, — пробормотала я, но Пушистик не обратил на мои слова внимания и продолжил:
— Но это — если ты к судье попадешь. А вот если крестьяне решат самосуд устроить, тогда тебе плохо придется. Сожгут, невзирая на все доказательства.
— И им ничего за это не будет? — я даже ложку отложила, представив, как легко неграмотных крестьян можно вдохновить на сожжение ведьмы.
— А кто узнает? — усмехнулся фамильяр. — Ты вон в какой глуши живешь. Сюда ни один королевский судья не доберется.
— Суровые у вас порядки, — у меня на пару минут даже аппетит пропал. Но аромат жареного мяса пересилил страх, и я снова принялась за еду.
