взглядом по моему телу, которое до середины бедер укутано в огромную белую футболку с какой-то надписью на груди. Там взгляд парня задерживается дольше всего, и я начинаю жалеть, что не надела лифчик, решив постирать его завтра. Блин, похоже, все-таки это была плохая идея!
— Садись, Таня, — кивает Кирилл на диван, к которому уже подтащил столик и кресло, глядя на меня при этом странным взглядом. — Поиграем.
11
11
Правильным было бы сейчас отказаться. Сказать что-нибудь в духе «извини, в другой раз, я не могу» и позорно ретироваться в свою избушку, но я кивнула, прошла к дивану и забралась на него, подогнув босые ноги под себя. Не знаю, что со мной случилось, так я обычно тушуюсь при виде подобных Кириллу самцов, ведь далеко не Шерон Стоун, но сейчас отчего-то захотелось бросить вызов самой себе. И признаться в глубине души, что такие вот взгляды, коими награждал меня мой подопечный, очень будоражат спящее женское самолюбие. Я ж с Димасей с института, и на других парней вообще не обращала внимания. Да и они на меня, если честно сказать, тоже. Всем подавай губастых, да сисястых, а я доска — два соска, как бабушка говорила. Но Кириллу, похоже, было все равно, так как он периодически с прищуром глядел на меня все то время, что расставлял фигуры шахматные, и пока чай наливал в белые кружки, а затем кромсал бекон и сыр. Я обратила внимание, какие у него длинные ухоженные пальцы, что было странным для парня, живущего в подобном месте. Разве он не делает все по дому сам?
— Ну что, — прервав размышления, кивнул мужчина на шахматы, — приступаем?
— Кроме того, что вот этого называют конем и ходит он г-образно, я ничего не знаю, — взяв в руки одну из фигурок, повертела ее и задумчиво водрузила обратно. — Профан полный.
— Ничего, было б желание, — ухмыльнулся Кирилл. — У тебя белые, ты начинаешь. Первую партию сделаем вместе, чтоб ты поняла, как ходить, я буду показывать. Вообще, есть шахматные партии очень сложные, люди держат десяток ходов в голове, играют не по одному дню, раздумывают, но мы с тобой вряд ли до такого дойдем.
Я неуверенно двинула одну пешку на две клетки вперед, как подсказал мне мужчина, затем проследила, как он шагнул мне навстречу. И что дальше? Ходить другой пешкой? Или как?
— Бери эту, — ткнул он пальцем, я послушалась.
Что за скукота? Как в это вот можно годами играть?
Мы провели одну партию, в результате которой оказалась ничья, затем расставили пешки заново, и я снова ходила белыми. Кирилл уже не подсказывал, только улыбался загадочно, когда я застывала с поднятой над полем рукой, закусив губу, и мучительно стараясь предугадать, куда ж мой противник передвинет своего коня или ферзя, но он каким-то образом умудрялся удивлять меня.
Нерешительно взявшись за короля, я хотела было сдвинуть его в сторону, но мужчина успел перехватить мою руку и стукнуть легонько по пальцам.
— Осторожнее, — хрипло сказал он, — угроза мата.
Вскинув на него глаза, я замерла, словно под гипнозом, изучая абрис губ, медленно смещая взгляд к янтарным глазам, словно проваливаясь в них. Моргнула, сгоняя наваждение, и вновь перевела взгляд на доску. Да что за чертов король! Куда его ни двинь, везде угроза!
Пару раз я вновь нерешительно заносила руку и вновь ее убирала, затем осмотрела свои другие фигуры, которые вообще были заблокированы Кириллом, и снова взялась за короля, переставив-таки его туда, куда изначально собиралась.
— Смелая! — хмыкнул мужчина и тут же сделал ход. — Шах и мат, Татьяна. Ваш король пал смертью храбрых.
— Вот дурак! — пробормотала я смущенно. — Зачем вообще этот король нужен?! Кто придумал чертовы шахматы? Специально, наверное, чтоб помучить людей!
— Еще партию? — будто змей-искуситель, усмехнулся Кирилл.
— Вот так вот люди и проигрывают последние трусы, — пробурчала я, глядя, как ловко он расставляет фигуры на доске и поворачивает ко мне черных. — Хорошо, что мы не играем на деньги.
— Можем поставить на кон твои трусы, раз тебе так хочется, — усмехнулся мужчина.
— И твои? — осмелела я, вздернув бровь и глядя в наглые глазищи.
— Конечно. Проигравший будет неделю ходить БЕЗ трусов вообще.
— Каждое утро будешь проверять?
— А ты так надеешься проиграть?
Кажется, разговор заходил куда-то не туда. Зачем я вообще упомянула трусы? И самое главное, представив, что по утрам Кир будет врываться в мой домик, чтоб глянуть, в белье я или нет, заставил сердце биться чаще. Нет, ну точно овуляция у меня! Все признаки налицо! Но, надо признать, как производитель, мужчина был хорош. Если б не раны на лице, его б со стопроцентной уверенностью можно было б назвать красавчиком. Он итак хорош, конечно, я уже даже перестала обращать внимание на шрамы, и периодически украдкой любовалась им.
— Выиграть! — отозвалась и встретила смеющийся взгляд.
— То есть, ты будешь меня проверять каждое утро, надел ли я трусы?
Блин! Сама себя в ловушку загнала!
Покраснев, словно рак, пожала плечами, мол, ну а что поделать, буду, коль придется.
— Лааадно, — тянет Кирилл, передвигая свою пешку. — Ни разу с такими условиями не играл с женщинами. Очень забавно.
Вот засранец! А я в любом случае в проигравших, независимо от исхода этой партии. Трусы он будет проверять, надо же! Но вообще, хорошо, что я только красивые с собой взяла. Было б стыдно предстать перед ним в слипах в горох на заднице!
Решительно заношу руку над пешкой и двигаю навстречу Кириллу. Эту партию я точно не проиграю!
Но спустя несколько минут уже не так уверена в победе, даже более того, подозревала, что и в этот раз проиграю. Вот же гадство! Зачем я только согласилась? Да еще с такими дикими условиями!
В этот раз я не спешила побыстрее передвинуть свои фигуры, долго раздумывала над каждым шагом, пыталась просчитать, как все пойдет дальше. Не знаю, играют ли гуманитарии в шахматы, но я со своим логическим складом ума справилась на все сто — спустя полчаса улыбка с лица Кирилла исчезла, он потер лоб и уставился на доску с напряжением.
— Хм… — задумчиво побарабанил мужчина пальцами по столу, второй рукой почесав подбородок. — А ты быстро учишься.
— Хваткая! — усмехнулась я, осмелев настолько, чтобы поиграть бровями, когда он перевел взгляд на меня.
— Безрассудная, — снова хмыкнул мужчина, беря в руку одну из фигур, передвигая ее и усмехаясь: — Шах и мат, Татьяна.
— Да чтоб тебя! — выругалась я, уставившись на доску.
Как же так?
