и египетских, которые могут быть и с крыльями. Просто кому-то неумному пришло в голову объединить всех львиноподобных тварей в один род Мантикор и Сфинксовых, из-за чего произошла эта мировая путаница. Итак, перед вами безобидная Мантикора-Сфинкс, любит пить молоко и загадывать загадки»…
— Мне-то как раз ответ на загадку нужен, — уныло сообщил ей Гарри.
— Поищи Птицу-Правду, — посоветовала ему Мантикора. Гарри с интересом посмотрел на неё.
— А как она выглядит?
— Ну, Жар-Птица похожа на горящего павлина, — пожала львиными плечами Мантикора. — А Гамаюн… Вот что, зови-ка Гамаюн, у неё голова человечья, точно умеет говорить. Только имя ей не давай, она уже имеет его.
— Но в правилах сказано… — начал было возражать Гарри, но Мантикора его успокоила:
— Мы уже совсем ручные, дураков среди нас нет, да и Первопроходцы рассказали нам о мире снаружи, никто туда не рвется, поверь.
— А Дарео? — Гарри посмотрел поверх Книги на собаку.
— А его облик кого-то пугает? — покосилась на край листа Мантикора.
— Нет, — понял Гарри. — Он ничем не отличается от обычных собак! — весело поблагодарил Сфинкса: — Спасибо! Пойду искать Птицу-Правду.
Мантикора закрыла глаза, прерывая контакт и превращаясь в картинку, Гарри аккуратно и бережно перевернул страницу с ней.
Гамаюн выглядела ну очень странно: сильное совиное тело, высокое и поджарое, венчала симпатичная девичья голова со светлыми локонами. Она сидела к нему вполоборота, вонзив мощные орлиные когти в длинную корягу. Почувствовав на себе внимание, Гамаюн нехотя обернулась к мальчику и вопросительно глянула ему в лицо. Гарри приглашающе махнул рукой. Отказаться от приглашения Птица не смогла и выросла, покидая страницу Книги и становясь почти с Гарри размером, с учетом женской головы, конечно. Отряхнулась, расправила крылья, потом изгибом крыла припушила-перекинула со спины вперед пышные волосы, тактично прикрыв нежные округлости высокой девичьей груди, и внимательно посмотрела на мальчика. Поздоровалась сначала на каком-то незнакомом для Гарри наречии:
— Здравствуй, или как там по-английски? Хэллоу?
После некоторых репетиций, проб и ошибок с непонятностями мальчик и Птица наконец разобрались с языком и заговорили на смеси русского и английского. Потому что Гамаюн оказалась персонажем славянской мифологии и на нерусском толковала плоховато.
Смотрела она серьезно и как-то сочувственно. Гарри вскоре не выдержал скорбного взгляда и нервно спросил:
— Почему ты так смотришь на меня?
— Прости… — смутилась Гамаюн. — Ничего не могу с собой поделать. Ты слишком рано и слишком близко познакомился со смертью.
— Правда? — в свою очередь смутился Гарри, опустил голову и, желая чем-то занять руки, принялся ковырять ковролин. Едва слышно пробормотал: — Я не знал, что ты знаешь…
В ответ Дева-Птица мягко погладила мальчика крылом по склоненной голове.
— Такова моя природа — знать всё на свете. Мне очень жаль, что это уже случилось с тобой. Но прими мой совет — не бойся фестрала. Увидеть его — не равно тому, что ты шагнул за Грань, просто он станет видимым тебе.
— А где он? — слюбопытничал Гарри, широко раскрыв глаза. Гамаюн тепло улыбнулась.
— О, ты его увидишь, но не здесь и не сейчас. Просто помни, что его не нужно бояться. Кстати… — тут она снова посерьезнела. — Ты не хочешь вернуть себе хорошее зрение?
— Ух ты! А это… это возможно? — аж задохнулся восторгом Гарри, во все глаза смотря на волшебную Птицу. Дева загадочно улыбнулась.
— Это вполне возможно, малыш. Если ты не испугаешься.
— Это больно? — тут же устремился на попятную встревоженный мальчик.
Ответить Дева не успела — из глубин дома послышались грузные шаги дяди Вернона, в следующий миг с пола вскочил Дар, подбежал к дивану, ухватил с него свернутый плед и подал Гарри, а уже сам Гарри действовал на автомате: развернув плед, он накинул его на сложенные крылья Девы-Птицы. К тому моменту, когда дядя вошел, Гамаюн была закутана с головы до ног, как кукла при игре в «дочки-матери». Увидев кукольное личико с синими глазами и фарфоровыми губками, Вернон настороженно замер на пороге гостиной, подозрительно обозрел комнатный периметр в поисках ещё чего-либо нового, и его можно понять — женщин Гарри из Книги до сих пор не приглашал.
Тем временем Гамаюн внимательно изучала полнеющую фигуру джентльмена и озабоченно хмурила красиво изогнутые брови, видя нечто, что было ведомо только ей.
— Здравствуйте, — корректно поздоровался Вернон, переключая внимание на карлицу ростом с Гарри, замершую возле Книги и закутанную в диванный плед. Вопросительно глянул на племянника, мол, кто это?
— Это мисс Гамаюн, дядя Вернон, — представил их друг другу мальчик. И тут же, торопясь, вывалил потрясающую и такую важную новость: — Она сказала, что мне можно зрение поправить!
— Гм, правда? — вежливо усомнился Вернон.
— Да! — возбужденно прозвенел Гарри. — Она Птица-Правда.
Вернон оглядел плед и поднял брови, начиная понимать причину низкорослости странной гостьи. Ещё одна химера вроде сфинкса, чудо в перьях… Прошел в гостиную, грузно опустился в кресло и внушительно заговорил:
— Прошу прощения, мисс Гамагун или как вас там, но все врачи поголовно утверждают, что минусовое зрение Поттера невозможно исправить, слишком сильно влияние генетики, чтобы безболезненно провести операцию или лазерную коррекцию. Болезнь глаз Гарри называется атрофией. Что-то у него с капиллярами… То есть дистрофический процесс.
Дева-Птица всё это внимательно выслушала, потом высунула над пледом краешек крыла и потерла щеку, кивнула каким-то своим мыслям и раздумчиво сообщила:
— Понимаю, магия развивается, наука тоже на месте не стоит… но… Но забывать Древнюю Магию всё-таки не стоит. Тем более Магию Старого Мира, откуда мы приходим сюда. Понимаете… — она помедлила, что-то обдумывая, и продолжила: — Гарри позвал меня, чтобы спросить о собаке, спросить, почему ей дано такое странное описание…
— Ух ты… — Гарри тоненько запищал, пораженный тем, что Дева и об этом знает, а ведь он не успел заикнуться о своей просьбе!
— Зверь Дарео, — продолжила Птица Вещая, — это воплощенный идеал непобедимого Добра. И так уж сложилось, что Книга воплотила его образ в честной и доброй собаке, собаке, которая свою жизнь отдаст за хозяина. Добровольно и бескорыстно. Именно поэтому Зверь Дарео непобедим, невидан и неслыхан, ибо нет на свете абсолютного добра, по общему мнению. Но оно существует. Просто до поры до времени не было его материального воплощения, но однажды он родился, и произошло
