Ксю.
— Ксю?!
— Все отключайся, мы приехали.
— Поднимайтесь сразу на второй этаж.
Я успеваю высушить волосы и одеться, пока девочки поднимаются ко мне. Мужчины заселяются сами, с кем кто попадется нам в принципе все равно.
— О ты так тепло оделась, — говорит и обнимает моя Ксю, следом Натали, как всегда накрашенная, вся при параде, — шерстяной свитер? Там снега валом, но мороза нет.
— Я ночью температурила, лучше оденусь потеплее, — натягиваю теплые, шерстяные носки.
— Почему? Не хватало чтобы ты еще и заболела.
— По всей видимости заболела, глотать больно.
— Боже! Тебе срочно надо принимать противовирусные.
— Какие противовирусные? Я скорей всего простыла, горло..
— Так сразу надо начать принимать лекарства. Горло пшикать, рассасывать..
— Рассасывать она всегда успеет, — мы поворачиваемся на голос Германа, — а если будете много болтать, то ничего не успеете! Ты готова? — обращается ко мне. Грубиян!
— Готова! — подхватываю сумочку, — девочки освойтесь сами, — выхожу.
Спускаемся вниз, где уже полно народу. Суета полным ходом. Кто-то моет полы, под елкой растаял снег и теперь там лужа. Кто-то пыль вытирает, моет посуду, овощи уже варятся на плите, для салатов. Тут полным ходом идет подготовка к празднику. На кухне идеальный порядок. Мои коржи спокойно лежат в дальнем углу на кухонном столе.
Парни таскают какие-то ящики с овощами с подсобки. Ящики с посудой, которую тут же девочки начинают вытирать. Другие парни расставляют большой стол и стулья. Наша бухгалтер, Людмила Марковна, стоит с белоснежной скатертью в руке, ждет, чтобы застелить ею стол.
— З-здравствуйте все, — а я все это время проспала, никакого шума не слышала. А если они видели, что Герман спал со мной? То есть в моей комнате? По телу вдруг проходит озноб. Что теперь все подумают?
Здороваются только те, кто слышит.
— Аленушка, — только Людмила Марковна так обращается ко мне, — вы уезжаете?
— Надо докупить кое-что.
— Все мы уехали! — встревает злой босс и тянет меня за руку к двери. Я надеваю теплую пушистую куртку, шапку, шарф, сапоги и выхожу.
Свежий холодный воздух сразу же впивается в ноздри и заставляет чихать. Меня обдает морозом, я не обращаю внимания следую за шефом. Он идет к машине, открывает водительскую дверь, садится. Я остаюсь стоять.
— Чего ты стоишь? — он открывает пассажирскую дверь изнутри, — особого приглашения не будет.
— Почему вы такой злой? — сажусь, пристегиваю ремень безопасности, замечаю что в машине очень тепло, снимаю шапку и шарф. Смотрю в сторону шефа и жалею о сказанном. Он злой потому что не было секса? Смеюсь.
— Что во мне сейчас смешного? И прекрати мне ВЫкать! — мы трогаемся с места.
Отворачиваюсь, не хочу смотреть в его сторону, и так особого желания не было, после того, как он видел меня голую, когда переодевал, а сейчас оно и вовсе пропало. Будь ты неладен. Надо же было оказаться в такой ситуации, именно с ним рядом! Выскочка! Сынок богатеньких родителей. Привык, чтобы ему все доставалось без особого труда. Не успел поманить пальцем, все на блюдечке, как говориться, но не со мной. Вон пусть идет фифочку нашу, Натали имеет, она точно не против будет. Сохнет по нашему шефу, а может просто по его деньгам. Мне все равно. Я любуюсь красотой природы. Красота белоснежная. Кругом снег, много снега. Он еще идет большими хлопьями. Если бы ни эта поездка, я бы в жизни никогда не видела столько снега.
— Что притихла? — грубо спрашивает Герман. Едем мы на самой маленькой скорости, кое-как объезжаем машины, которые почти не успевают расчищать дорогу от снега, потому что он беспрерывно идет.
— Я должна говорить?
— У тебя есть парень?
— Это сейчас к чему? — приходиться поворачиваьтся к нему. Мне жарко, я расстегиваю куртку. Становится душно, может потому что я слишком тепло оделась.
— Когда спрашивают-отвечай.
— Я не на допросе. Это моя личная жизнь и вас не касается.
— Вроде была нормальной, послушной девочкой, — делает небольшую паузу, смотрит злым взглядом, — ночью. Не сопротивлялась, когда раздевал.
— Вы теперь при каждом удобном случаи будете напоминать? — щеки полыхают. чувствую что горю. От стыда. Опускаю глаза, тереблю ручки сумочки, — я спала. Температурила вообще-то и ничего не помнила.
— У тебя парня нет, — делает выводы, будто сам с собой разговаривает, иногда между про между прочем поглядывает в мою сторону, в основном смотрит на заснеженную дорогу, — иначе встречала бы новый год с ним или приволокла бы его с собой.
— У меня нет парня! Это сейчас какое имеет отношение к делу?
— Уточняю для себя, — опять смотрит в мою сторону и мне кажеться уже улыбающимся взглядом, — ты красивая.
— Спасибо, — удивляюсь его переменчивому настроению, минуту назад мне казалось он придушить меня готов.
— Расслабься.
— Я не напрягалась.
— Я же вижу. Алена.
— Что?
— Давай поговорим. как взрослые.
— А я по вашему, говорю, как маленькая?
— Не начинай.
— Говорите, если вам есть что сказать.
— Блядь Алена! На ВЫ только на работе, я повторять больше не буду!
— А что будешь делать? — смеюсь-сделай пожалуйста тише печку, очень жарко, — он послушно снижает температуру печки.
— Ты покраснела. Стесняешь меня?
— Если Ты не будешь мне напоминать, то я забуду и стесняться не буду. И ты забудь, что видел..
— Я не могу забыть. Ты красивая, очень, особенно соски..- он наглядно облизывает губы
— Герман Викторович! Вам не стыдно? Я же только что попросила забыть, — капельки пота потихоньку скатываются по вискам. Вытираю рукавом, чуть опускаю стекло. Герман тут же поднимает, — что вы делаете?
— Забочусь, продует же, — тяжело вздыхаю и решаю снять куртку. Очень жарко. Зря я надела шерстяной свитер. Еще и с горлышком. Теперь потею, — я все о своем хочу поговорить. Как взрослые люди.
— Я слушаю, — перекидываю куртку на заднее сидение и жалею, что сама туда не села.
— Я хочу тебя. Понимаешь о чем я? Ты уже взрослая девушка.
— У тебя наверное жар.
