хозяев ждала.
Витька нагнулся и поднял втоптанный в грязь небольшой листок. Листок оказался фотографией. На Мишку взглянуло задорно улыбающееся девичье лицо. Саенко посапывая, смотрел через плечо товарища.
– Красивая, – сказал он. – Она это… Ну, та самая девушка.
Витька аккуратно вытер грязь с фотографии и спрятал ее в карман.
Ночью ему приснилась девушка-принцесса. Она тянула к нему руки и что-то пыталась сказать через глухое, толстое стекло…
2.
– Курю много, – пояснил Мишке худой врач в вестибюле больницы. – Нервы, наверное… Начальство ругается и говорит, что я подаю плохой пример больным. Приходится тут дымить… А ты, значит, опять пришел?
– Пришел, – согласился Витька и почему-то стал рассматривать свои ботинки.
– У этой девушки нет никого, – продолжил врач. – Детдомовская она. Только ты с собакой навещаешь ее. Правда, дальше вестибюля тебя не пускают.
Пауза получилась долгой и тяжелой.
– Глупо! – сказал врач, рассматривая грустного пса. – Чудес не бывает. Есть только медицина. А с Ниной даже некому посидеть рядом. Просто посидеть, просто побыть, просто… Я не знаю. Черт!..
Врач скомкал окурок и швырнул его в урну.
Витька чуть ожил.
«Значит, ее Нина зовут», – подумал он и тут же решил, что настоящую принцессу должны звать именно так.
Врач достал из пачки еще одну сигарету.
– А меня Виктором Степанычем кличут, – сказал он. – Фамилия Семушкин. Я лечащий врач Нины, кандидат медицинских наук и совсем не волшебник.
Витька кивнул. Виктор Степанович поморщился.
– Ладно, пошли!.. – сказал он. – Ты и твоя собака.
– Это ее собака, – поправил Витька.
– Я уже знаю. Пошли.
– Куда?
– Творить чудеса, сержант.
3.
Не смотря на громкие протесты медсестры Варечки, пса тщательнейшим образом вымыли в ванне и укутали в белый халат.
– Вас обязательно уволят, когда узнают об этом безобразии! – бушевала Варечка. – Я сама обо всем расскажу.
– Ну и пусть, – весело улыбнулся Виктор Степанович.
– Больная в коме! – кричала Варечка. – Вы что, совсем сдурели?
– Это наш последний шанс, – пояснил Виктор Степанович. – Например, когда я в детстве жил в деревне у бабушки, я часто просыпался по утрам от того, что наш Бобик лизал мою руку. А теперь отойди в сторону, Варечка, или я тебя стукну.
– Ни за что!..
Витька опасливо косился на Варечку. Опыт подсказывал ему, что прапорщик всегда бывает круче майора, а медсестра – строже главврача.
Виктор Степанович легко справился с сопротивлением медсестры. Он даже поцеловал в щеку.
– Не честно! – крикнула ему вслед разгоряченная Варечка.
В реанимационной палате «для безнадежных» стояла шесть коек. Нина лежала у окна. Ее лицо было строгим и белым как снег.
– Тише, – шепнул Виктор Степанович Мишке. – Как пса-то зовут?
Витька пожал плечами. Пес чуть слышно заскулил и потянулся мордой к койке.
– Узнал хозяйку, – улыбнулся Виктор Степаныч.
Витька рассматривал лицо Нины. Ему очень хотелось взять Спящую Принцессу за руку, но рядом был доктор Виктор Степанович. А Витька был только проводником чужой собаки…
4.
Заведующая отделением профессор Курлянцева устроила доктору Семушкину настоящий скандал. Виктор Степанович молча написал заявление на расчет.
– У этой больной и в самом деле больше никого нет? – тут же успокоившись, спросила Курлянцева.
– Как видите, есть, – сказал Виктор Степанович. – Только этот тип не собирается прятать свой хвост под белый халат.
Курлянцева коротко бросила:
– Хорошо, пусть этот милиционер с собакой приходит, но под вашу ответственность.
Витька взял отпуск за свой счет. Он приходил в больницу в шесть утра и покидал ее только по категоричному приказу строгой медсестры Варечки.
Больные назвали пса «академиком Собакевичем». Но Витька по прежнему обзывал его Бобиком. Утром пес, всегда одетый в белый халат, сшитый ему Варечкой, обходил палаты вслед за профессором Курлянцевой. Позже Виктор Степанович не без удивления констатировал улучшение самочувствия даже у самых тяжелых больных. Веселый шум и смех сопровождали Бобика как невидимая королевская свита. «Академик» кушал все, что ему предлагали и толстел прямо на глазах. А на его проводника Мишку почти никто не обращал внимания. В отличие от Бобика, Витька редко отходил от кровати Нины и его почти не видели в коридоре.
5.
– Вчера мне бывшая жена звонила, – Виктор Степанович говорил глухо, не глядя в сторону Мишки. – Вспомнила о кое-каких своих вещах. Сегодня утром я оставил их у соседки… Просто не могу видеть ее и все. Никогда не женись, брат.
Витька пытался накормить Бобика. Но пес воротил морду от тарелки с простым супом и смотрел в сторону веселой третьей палаты.
– А я раньше о любви совсем не думал, – Виктор Степанович достал очередную сигарету. – Полгода назад пришел домой, а на столе записка: «Прости, я больше не могу тебе врать…» Ну, и так далее, как в бездарном романе.
– Виктор Степаныч, а Нине лучше, – сказал Витька, удерживая пса за ошейник. – Варечка вчера мне сказала, что…
– Много знает твоя Варечка, – фыркнул врач.
– Много, – мимо прошла Варечка и одарила доктора презрительным взглядом. – Между прочим, курить можно только в вестибюле.
– Миш, пошли, покурим? – с заметной жалобной ноткой в голосе попросил доктор. – А то ходят тут всякие…
Стерильного Бобика пришлось оставить под присмотром Варечки.
6.
– Курлянцева научный труд пишет, – улыбаясь, рассказывал Мишке доктор Семушкин. – Тема: «Эмоциональное воздействие на больных, находящихся в бессознательном состоянии». Витька, у тебя попросту свистнули «собачью идею». Ты не отходишь от кровати Нины и тащишь за собой пса, а Курлянцева уже забивает в стену гвоздь для лаврового венка. Идеи двигают мир, а иные люди коллекционируют чужие идеи и плюют на то, куда двигается этот мир.
Витька совсем не думал об «идеях». Он смотрел на дождь и думал о Прекрасной Принцессе. Доктор Семушкин хмуро смотрел на Мишку и думал о том, как сказать ему, что у Нины почти нет шансов.
– Жизнь – как весы, Витька, – осторожно начал он. – Какая-нибудь крошка может качнуть их в ту или другую сторону…
– Нужно Бобика Крошкой назвать, – улыбнулся Витька.
– В этой «крошке» наверное, уже больше трех пудов. Жрет как слон. Вчера у больного Сиволапова стянул кусок ветчины.
– Бобик тосковать перестал. Понимаете?.. Собаки все чувствуют.
– Вашими бы молитвами, – врач вздохнул. – А тоска, брат, действительно такое собачье чувство, что хоть вой от нее. Вот моя бывшая жена, например…
Доктор Семушкин говорил тихо и его голос был почти неразличим от звуков дождя. Витька смотрел на капли на стекле и снова чему-то улыбался…
7.
Вечером наступил кризис. Врачи суетились возле кровати Нины. Витька совсем не понимал их разговора. Но после фразы «адреналин в сердце» у него вдруг похолодело в груди.
