Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
– Это вы поспособствовали, чтобы я не получил место директора, – сказал Лорример. – А теперь вы хотите меня вообще выжить из Лаборатории.
– Мне лично совершенно наплевать, тут вы работаете или где-то в другом месте. Только перестаньте терроризировать Брэдли.
– Если бы я и был готов следовать чужим советам в том, как руководить моим Отделом, то уж никак не советам третьеразрядного любителя бумажонок с второразрядной ученой степенью, да к тому же не знающего разницы между научными доказательствами и жалкой интуицией.
Эта колкость была настолько абсурдной, что никак не могла уязвить Миддлмасса: его уверенность в собственной компетентности была слишком прочна. Но промолчать в ответ на это было невозможно. Пол обнаружил, что начинает выходить из себя. И вдруг его осенило.
– Послушайте, приятель, если у вас ничего не выходит в постели и дама находит, что вы – не вполне, не вымещайте свои неудачи на ваших коллегах. Вспомните, что говорил Честерфилд:[9]«Расходы невероятны, позы нелепы, а удовольствие недолговечно».
Результат поразил его до глубины души. Лорример, не сумев подавить вскрик, бросился на него с кулаками. Реакция Миддлмасса была совершенно инстинктивной и в то же время вполне его удовлетворившей: он выбросил вперед правую руку и нанес Лорримеру удар по носу. На мгновение воцарилась тишина. Оба удивленно созерцали друг друга. Затем из носа брызнула кровь, Лорример пошатнулся и стал падать вперед. Миддлмасс подхватил его за плечи, и Лорример тяжело уронил голову ему на грудь. «Господи, – подумал Миддлмасс, – только бы он в обморок не упал!» Им овладела путаница чувств: он поражался самому себе, был по-мальчишески собой доволен, испытывал жалость к Лорримеру и непреодолимое желание рассмеяться. – Ну, как вы, нормально? – спросил он. Лорример высвободился из его рук и встал прямо. Нащупал в кармане платок и поднес к носу. Красное пятно разрасталось. Глянув вниз, Миддлмасс обнаружил, что халат его в крови. Пятно расплывалось на белой ткани, словно алый декоративный цветок.
– Раз уж мы тут устроили балаган, – сказал он, – я полагаю, ваша реплика теперь должна быть: «Ах ты, свинья такая, клянусь Богом, ты мне за это заплатишь!»
Его поразил неожиданный всплеск ненависти в черных глазах. Голос Лорримера, едва слышный сквозь платок, донесся до его слуха:
– Вы мне за это заплатите. Лорример ушел.
Тут Миддлмасс заметил, что в дверях стоит миссис Бидуэлл, лабораторная уборщица. Глаза ее за нелепыми, раскосо удлиненными очками в украшенной блестящими камушками оправе расширились от волнения и любопытства.
– Ну уж, я просто не знаю! Чего это вы тут устроили? Начальство, передеретеся между собой! И как только не стыдно вам, а?
– Да стыдно нам, стыдно, миссис Бидуэлл. – Миддлмасс медленно выпростал длинные руки из рукавов халата и вручил его уборщице. – Бросьте это в корзину с грязной спецодеждой, будьте добры.
– Да вы же знаете очень даже хорошо, мистер Миддлмасс, я не захожу в мущинский тувалет – не в рабочее же время мне туда заходить! Сами в корзину положите. А ежели вам чистый халат занадобится, вы знаете, где его взять. А я до завтрева чистых халатов больше не выдаю. Подрались, надо же! Мне надо было зараньше догадаться, что мистер Лорример в это дело замешается. Ну только он ведь не из тех, кто на кулачки будет биться. Кишка тонка, вот что я вам скажу. Ну, правда, в последнее-то время он очень странный ходит, тут и вопроса нет. Вы небось слыхали про вчерашнюю неприятность внизу, в вистибуле? Он прям таки вышвырнул детишек док Керрисона за дверь. А им всего и надо-то было, что отца дождаться. И ничего в этом нет плохого. Очень у нас атмосфера в Лаболатории плохая, вот что я вам скажу. Все последнее время. И если кое-кто из сотрудников в руки себя не возьмет, какая-нибудь пакость обязательно тут приключится, попомните мои слова.
Глава 10
Было почти пять часов и уже темно, когда детектив-инспектор Дойл добрался домой. Он жил в деревне, в шести километрах к северу от Кембриджа. Он пару раз за день пытался дозвониться жене, но безрезультатно: телефон был занят. Опять это ее бесконечное и дорогостоящее секретничанье по телефону с подружками тех времен, когда она работала медсестрой, подумал он, довольный, что можно больше не звонить. Кованые железные ворота были, как всегда, распахнуты, и Дойл поставил машину перед домом. Не стоило заводить машину в гараж на пару часов, а дольше пробыть дома он не мог себе позволить.
Дом его – Скуп-хаус – не очень-то хорошо смотрелся в этот темный ноябрьский вечер. Неудивительно, что агенты по продаже недвижимости в последнее время никого не присылали посмотреть дом. Время года было неудачное. И сам дом, думал инспектор, мог бы служить памятником неудачного расчета. Он купил его меньше чем за семнадцать тысяч, но истратил еще пять на улучшения, надеясь продать по меньшей мере за сорок. Но это было еще до того, как спад поломал расчеты гораздо более опытных торговцев недвижимостью, чем он сам. Сейчас, когда дела на рынке недвижимости шли туговато, ничего не оставалось, как ждать. Он вполне мог потянуть с домом, пока дела на рынке не улучшатся. Однако он вовсе не был уверен, что ему удастся еще потянуть с разводом. Не было даже уверенности, что он этого хочет. С браком тоже вышел просчет, но – если учесть тогдашние обстоятельства – вполне понятный. Дойл не тратил времени на напрасные сожаления.
Два высоких прямоугольника света, льющегося из окна верхней гостиной, должны были бы сулить желанное тепло и домашний уют. Вместо этого свет таил в себе некоторую угрозу: Морин была дома. Но куда же еще, спросила бы она, могла она деваться в этот тоскливый ноябрьский вечер? Куда пойти в этой захолустной деревушке, в этой сумрачной Восточной Англии?
Морин уже покончила с чаем, но поднос все еще стоял рядом с ней: бутылка из-под молока с вмятой внутрь крышкой, кружка, ломти резаного хлеба, вылезающие из обертки, брусок масла в грязной масленке и магазинный фруктовый пирог в нераскрытой коробке. Дойл почувствовал, как его охватывает привычное раздражение, но не произнес ни слова. Как-то раз, когда он упрекнул ее в неопрятности, она лишь пожала плечами:
– Да кто это видит? Кого это заботит?
Он это видел, и его это заботило, но прошло уже много месяцев с тех пор, когда она принимала его в расчет.
– Я собираюсь пару часиков вздремнуть. Разбуди меня в семь, ладно?
– Ты что, хочешь сказать, что мы не поедем в Чевишем на концерт?
– Господи, Морин, ты же вчера вопила, что тебе до лампочки эти концерты! Детская самодеятельность. Забыла?
– Конечно, это вовсе не сенсация года, но мы, по крайней мере могли бы куда-то выйти. Выйти прочь отсюда. Прочь из этой помойки. Вдвоем – ради разнообразия! Можно было бы одеться как следует. И ты говорил, мы потом поедем в китайский ресторан в Или.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
