вернуться в свою жизнь и не потерять самое дорогое, что у меня есть.
Откладываю телефон, потом опять сжимаю в руках, беру сумочку и засовываю его в потайной карман, прячу, силясь защитить свою тайну, хотя внутренний голос твердит, что если Умаров захочет что-то вскрыть и узнать – хлипкий замочек моей старенькой сумочки его не удержит.
Хожу из стороны в сторону, не знаю, куда себя деть, чего ожидать. Одежды на мне нет, кроме рубашки Умарова, которая, слава богу, не пахнет Багратом. Этого бы сейчас я не вытерпела. Только не в том состоянии, в котором я нахожусь.
Неожиданно резко хочется пить. От нервов в горле пересыхает и я тихонечко подкрадываюсь к двери, цепляю за ручку и немного нажимаю, ожидая найти себя запертой в спальне, но этого не происходит.
Дверь открывается, и я высовываю нос в коридор, глаза сразу же выхватывают множество дверей. Как в отеле. Люксовом. Дорогом. Пустынном.
Крадучись, выхожу и шлепаю босыми ногами, рассматривая дом в приглушенном свете напольных ламп.
Умаров не изменяет себе. Везде чувствоваться лаконичность, даже аскетичность. Я именно заставляю себя рассматривать интерьер, чтобы не прислушиваться к шорохам и не сойти с ума. Стены давят. Кажется, что я в западню угодила, из которой мне не выбраться.
Хотя вся моя жизнь стала одной сплошной западней.
Спускаюсь на первый этаж, смотрю по сторонам и замечаю, что из богато обустроенного холла идет ответвление влево, недолго думая, иду в ту сторону и ноги сами выводят в кухню.
Но в самых дверях я замираю. Словно удар молнии схватываю и просто не знаю, в какую именно сторону дернуться, куда бежать.
Тело замирает, как перед столкновением, перед катастрофой. Жилы натягиваются, и я прирастаю босыми ногами к полу…
Встречаюсь взглядом с Умаровым и словно в прошлое попадаю. Назад в то время, когда мы могли случайно столкнуться в нашей квартире. Вот как сейчас войти в кухню, а там один из нас…
Накатывает. Вспоминаю, как готовили вместе ризотто с мясом, а потом на том же столе мой мужчина утолял уже аппетит иного характера.
Вот и сейчас я засматриваюсь на литую грудь Баграта, раскачанную, с густой порослью, уходящей змейкой под резинку спортивных штанов с весьма низкой посадкой.
Этот мужчина обладает жесткой харизмой, просто убийственным градусом тестостерона в огненной крови.
Я рассматриваю это знакомое-незнакомое тело не моргая даже, подмечая каждую деталь, каждое изменение. Он стал только более рельефным, матерым, и это действительно страшит. Если бы Умар хоть чуточку изменился в худшую сторону, не было бы так болезненно смотреть на того, кто разбил твое сердце, и знать, что демон идеален во всем. В каждой своей черте. Рядом с ним я чувствую себя слишком мелкой, беззащитной, обнаженной.
На мне даже трусиков нет.
Хочется спросить Баграта, кто меня раздел, но я не рискую. Боюсь ответа. Опасаюсь спровоцировать мужчину, который способен ломать человеческие жизни по щелчку. Просто потому, что у него свои хотелки.
Горько.
Молчание в приглушенном свете навевает тревогу, но я все равно прослеживаю, как капли стекают по прессу хищника и впитываются в кромку штанов. Слишком эротично, остро, чувственно.
Даю себе мысленную оплеуху и, наконец, заставляю вернуть взгляд к лицу мужчины, который так же молча разглядывает меня.
Умаров явно после силовых тренировок и душа, его спартанский образ жизни, кажется, остался прежним. Он не щадит себя, как, впрочем, и других.
Замечаю, как сжимает в длинных пальцах запотевший бокал с водой.
Красивый хищник, он кажется еще более грозным, сильным. Только теперь он внушает страх.
– Почему не спишь? – выдает грубым, колючим голосом и делает медленный глоток. А я зачарованно смотрю, как у него кадык дергается.
– Мне хотелось пить, – жмусь и переступаю с ноги на ногу, Баграт реагирует на этот мой жест. Я не изменилась. Все так же смущаюсь своей наготы, теряюсь от взгляда теперь уже постороннего мужчины.
Баграт разворачивается, достает новый бокал и уже через мгновение протягивает мне воду, не подходит, не сокращает дистанцию.
Он всегда умел видеть людей, а разгадать меня ему не составляет труда. Наконец, решаюсь подойти. Глупо гордо утопать с кухни, не приняв из рук мужчины подношение. По-детски как-то.
Поэтому я делаю несколько шагов и оказываюсь напротив своего бывшего, пальчики обхватывают чуть теплый бокал, не холодный, и я вскидываю глаза на Баграта.
Совпадение ли или он помнит, что я не люблю холодное? Всегда предпочитаю напитки комнатной температуры.
Прячу взгляд и делаю глоток. На душе один сплошной ураган. Слишком знакомые обстоятельства, излишне болезненные воспоминания. Моя нагота, его сорочка на моих плечах, сильный полуголый мужчина рядом.
Все это уже было в моей жизни.
Все это уже принесло нестерпимую боль. Когда сжимаешь зубами подушку и воешь, потому что кажется, что в грудь раскаленные иглы вгоняют.
Утоляю жажду и ставлю бокал на стол. Почему-то не решаюсь двинуться с места. Так бывает. Кролик застыл перед удавом. Наши гляделки с Умаровым все длятся.
– Иди в кровать. Надя, – выдает рубленую фразу, а у меня сердце пропускает удар, опять боюсь услышать продолжение, что мужчина купил меня с потрохами и теперь намерен брать то, что принадлежит ему.
Он ведь так сказал?! Мысли путаются, сказывается шок, я уже не понимаю, куда именно сворачивает моя жизнь и как избежать всего того, что несется на меня подобно снежной лавине.
– Тебе нужно поспать, потом у нас самолет, – наконец, поясняет Баграт, видимо, читая весь мой ужас в глазах.
А я все вглядываюсь в его нечитаемое лицо, хочется понять, что от него ждать, что он скрывает, но Умаров всегда был закрытой книгой.
Киваю немного заторможенно, не осознавая смысл сказанного, спрашиваю:
– Зачем, Баграт, зачем ты все это делаешь? Зачем играешь? Ты играешь в меня… со мной… не знаю… зачем я нужна тебе? Отпусти меня в мою жизнь. Не мучай.
Слова сами льются рекой, выскальзывают из-за пережитого, из-за того ужаса, который испытала…
Именно сейчас я ярко ощущаю, что могло бы происходить этой ночью, и становится совсем плохо, я на грани, почти готова разрыдаться, по мере того как говорю, замечаю, что костяшки пальцев Баграта, сжимающих бокал, белеют, а скулы мужчины заостряются.
Он словно вспышку ярости гасит. Замолкаю. Облизываю губы в нерешительности и темные хищные глаза отслеживают это движение.
– Иди. Спать. Сейчас.
– Баграт…
Делает шаг, бокал летит на пол, оглушая звуком битого стекла, а сильные мужские руки подхватывают меня под ягодицы и сажают на стол…
Холод столешницы заставляет вздрогнуть, в то время как Умаров бедрами раскидывает мои колени и встает аккурат посередине. Слишком близко. Сразу обдает холодно-мятной свежестью. Его гель для душа. Кажется, он не изменил своим привычкам.
От знакомого аромата пальчики на ногах поджимаются, но я в свою очередь упираюсь ладошками в крепкую грудь и тело словно током ударяет. Резкий порыв. Острый. Болезненный. Страшный.
Не дает мне вытянуть локти так, чтобы отодвинуть. Он словно скала. Идет на таран. Приближается. Впечатывает меня в свое литое тело.
Сжимает меня сильными руками за попу. Болезненно. Ощутимо. Меня начинает трясти.
Дико. Бешено. Безумно. Слишком знакомо. Пот выступает на спине, а я заглядываю в глаза своего кошмара.
Я словно неизлечимый больной. Достаточно одного касания, его запаха, как меня выворачивает наизнанку. Все это время я убеждала себя, что ненавижу Умарова, презираю, я пыталась стереть его тень из своей жизни, но вот он объявился и все летит в тартарары.
Я рассматриваю волевое лицо, легкую щетину, резкий размах широких бровей и ощущаю, как все тело реагирует, покрывается испариной, словно своего хозяина признает.
Одна эта мысль заставляет щеки вспыхнуть румянцем, а тело натягивается струной, в душе рождается негодование.
Умар читает по моему лицу, по мимике, по глазам и что-то вспыхивает в его глазах. Необъяснимое, острое. Одна его рука взмывает вверх и запутывается в моих волосах, сжимает так, что я вынужденно прогибаюсь, подставляя под пристальный
