Я бросаю на нее ничего не выражающий взгляд и делаю еще глоток пива. А Фил, дурачок, зачем-то начинает оправдываться.
Смотрю на него и качаю головой, давая без слов понять, чтоб затих и не продолжал разговор. И меняю тему беседы, уточняя, куда и зачем поехал их отец. И пока мы с Филом болтаем, Марина обслуживает посетителей и глаз не сводит со скандального столика с голубками, периодически ехидно комментируя. Пусть наблюдает, я хоть отдохну.
Допив пиво, я отставил бутылку, направился в сторону туалета. Толкнул дверь и сразу же уперся взглядом в лицо Маргариты, которую вжимал в стену Титов.
Глава 20
Маргарита
В баре все сразу пошло как-то не по плану. Ещё на подходе, когда Тимур выкрал меня у злого Матвея, я понимала, что играю в русскую рулетку сейчас. Между двух огней. Старым и ставшим привычным. И новым, играющим, опасным.
Тимур оказался интересным собеседником. Он рассказывал, в каких странах бывал, что видел, куда планирует отправиться. У него был приятный голос и мне нравилось его слушать. А потом выяснилось, что он поет, и все стало на свои места. И еще он постоянно пытался касаться меня, словно невзначай. Прикосновения мимолетные, но от них мурашки шли по коже.
После очередного такого прикосновения я сбежала в туалет, чтобы сделать вдох, выдох и осознать, насколько глубоко я готова нырнуть в эту игру. Но выбор, кажется, был сделан до меня. Потому что когда я открыла дверь, чтоб выйти, там уже стоял он.
Тимур втолкнул меня назад в туалет, вжал в стену и поцеловал. Жарко и даже слишком порочно. Его борода непривычно щекотала кожу, и я едва не испутила стон, когда он сильнее приоткрыл мой рот, усилив напор.
Прежде, чем мой мозг стал превращаться в кашу, я поняла, что творю что-то неправильное. А его следующее действие лишь подтвердило мою мысль.
Сильная мужская ладонь скользнула под майку и сжала мою грудь. Внутри все сжалось и заколотило тревогу. И я поняла, что в жопе. Во-первых, потому что меня это испугало. Во-вторых, потому что мне стало страшно от того, насколько это неуместное действие было возбуждающим. А в-третьих потому что я вдруг поняла, что сделай так Матвей, я бы не скукожилась, как скукожилась сейчас.
— Не надо, — выдохнула у его губ, вжимаясь в стену, словно пытаюсь в ней раствориться, — пожалуйста.
Он отстранился, нахмурил брови, внимательно посмотрел на меня. И очень быстро взял себя в руки, так, что я восхитилась тому, какая у него холодная голова.
— Прости. Я думал, это то, что могло бы тебе понравиться. Неправильно считал… Неважно. Прости, цветочек.
Я все еще во все глаза таращусь на него, а он примирительно улыбается, заверяя:
— Больше так не буду. Честное пионерское.
Я хмыкаю немного нервно и только собираюсь выдохнуть, как дверь вдруг открывается и заходит Матвей.
Блядь!
Между нами двумя повисает немая сцена. А вот Тимур, даже не оборачиваясь, гаркает:
— Занято! — заслоняя меня своим телом.
— Это Матвей, — из моего горла вылетает какой-то затравленный полушепот, и Тимур поворачивает голову, окинув застывшую на лице Мота маску.
— Это не отменяет того, что здесь занято, — отвечает Тимур. — Закрой дверь, или третьим будешь?
Зря он так. В отличие от него самого, у Матвея горячая голова. И он его словно специально провоцирует. Все итак дрянски выглядит, и без их перепалки.
Дверь в туалет хлопнула так, что, кажется, петли скрипнули. Я обреченно прикрыла глаза и стукнулась макушкой о стену от досады. Когда открыла глаза, увидела, что Тимур внимательно наблюдает за мной.
— Мутите?
— Нет, — выдыхаю раздраженно, опустив взгляд, потому что меньше всего хочу вести эту беседу.
— Тогда выдохни. Если он к тебе пристает, скажи, — бросает словно между прочим.
Я вскидываю голову и поднимаю на него удивленный взгляд.
— С чего ты взял, что он ко мне пристает?
— Я не первый день живу, цветочек, и способен отличить мужика, который хочет бабу, от мужика, которому на бабу пофиг.
— Ты думаешь, он меня хочет? — спросила максимально безразлично, а у самой от волнения и радости аж сердце споткнулось.
— Это очевидно даже табуреткам в баре. Но вопрос не в нем. Вопрос в том, чего хочешь ты?
Он внимательно смотрит своими темными глазами, а я застываю и не могу ответить сразу. Потому что он задел оголенный нерв. И потому что это моя главная проблема по жизни.
— Я не знаю, чего я хочу.
Глава 21
Маргарита
Выхожу из туалета первая. Разговор с Тимуром успокоил немного, и я собралась с духом, выдохнула и шагнула в зал, но мое спокойствие разбилось на осколки, стоило только встретиться взглядом с ним. Я, конечно, видела его в разной степени раздражения, но таким бешеным еще не видела. Свиду казалось, что он даже спокоен, но взгляд… Я тяжко вздыхаю, подхожу к барной стойке и прошу:
— Мы можем поговорить?
Мне плевать, что на нас пялятся Фил и его сестрица, для меня не существует никого больше в баре.
— Нет, — отрезает Матвей, и у меня в груди все ухнуло куда-то вниз. — Ты пришла развлекаться? Иди развлекайся.
— Это было не то, что ты подумал.
— Я ничего не подумал.
— Матвей!
Он поднялся на ноги и я непроизвольно отшатнулась на пол шага назад. Но зря сотрясала воздух. Он просто увидел, что туалет освободился и пошел туда, обойдя меня словно пустое место. Горечь и злость явно читались на моем лице, потому что у Фила был сочувствующий взгляд, а у его сестрицы — ехидный и ликующий. А я стояла настолько опустошенная, что даже не могла собраться и отойти, просто чтоб не дать этой бабе так ликовать над моим провалом.
Меня привели в чувства непрошено и резко. По попе вдруг прилетел увесистый шлепок. Я и опешить не успела, как произошло сразу несколько вещей одновременно. Первым взбесился Фил.
— Мужик, ты охамел?!
Я повернула голову и увидела огромного тучного дядьку на голову выше и во много раз больше Филиппа. Он точно не в одной весовой категории, чтоб кидаться на него.
Затем раздался голос Матвея, который вырос за моей спиной изнеоткуда.
— Извинись перед девушкой, и проваливай к чертям отсюда, если не хочешь, чтоб тебя увезла скорая.
И последним прозвучал откуда-то сбоку ехидный голос Тимура.
— Прости убогого, цветочек. В этих местах не привыкли к такой откровенной изысканной красоте.
Этот тучный дядька стоит и оценивающим взглядом скользит по фигуре Матвея. К Моту подходит Тимур, становится рядом и лениво говорит:
