спальной комнаты пятого отряда, осторожно приоткрываю дверь и проскальзываю внутрь.
Темно и тихо. Окна завешаны шторами, поэтому почти ничего не вижу. Решаю положиться на мышечную память Ярослава — тело помнит, где его кровать. А она совсем недалеко, ближе всех к двери, у прохода. Дурацкое место.
Подхожу, начинаю снимать форму и слышу за спиной шуршание. Оборачиваюсь. В комнату проникает совсем немного тусклого лунного света, так что ничего не вижу. Может, кто-то просто ворочается во сне.
Но, когда я наклоняюсь, чтобы снять штаны, шуршание раздается снова. А потом — быстрые шаги. Шлёпают несколько пар босых ног по дощатому полу.
Распрямляясь, как пружина, мигом оцениваю ситуацию. Мне решили устроить тёмную. Кто именно, не разглядеть, но вариант «Тарас и дружки» выглядит наиболее правдоподобным.
Кто-то пытается накинуть на меня одеяло. Отпрыгиваю в сторону, не даю себя накрыть. Творю печать Гранита и бью в лицо одного из атакующих. Громкий щелчок, противник падает на пол и протяжно стонет.
— Охрана! — ору, что есть мочи. — Тревога!
А затем выбрасываю ладонь и активирую печать Иллюминации. Совсем не такую, как рисовал в лесу. Маленькую и простую, но с плотной структурой — получается яркая вспышка, которая ослепляет дурачка с одеялом. Успеваю заметить, что это долговязый Данил.
Что, печати Ужаса тебе было мало⁈
На меня бросаются с двух сторон. Создать печать Гранита не успеваю, приходится биться голыми руками.
— Охрана!
Просыпаются другие парни из отряда. Кто-то включает свет, а из коридора доносится тяжёлый топот.
— Смотрите, пацаны! Котёнок опять Тараса бьёт!
Это не совсем правда. Сейчас бьют скорее меня, а я пытаюсь увернуться и получить как можно меньше ущерба. Но у Тараса разбит нос, значит, именно ему я зарядил Гранитом в темноте. Славно. А второй мой противник — пухлый шепелявый Игорь. Данил ослеплён и стоит у стены, вытирая слезящиеся глаза.
Ах вы, черви! Восстановили сломанные косточки у целителя и решили отомстить? Ну, держитесь!
Проснувшиеся парни кричат и улюлюкают. Причём болеют, насколько понимаю, больше за меня. Стараюсь не разочаровать публику — пинаю шепелявого в колено, уворачиваюсь от кулака Тараса. Творю печать Гранита и засаживаю в челюсть засранцу.
Бум! Тарас Овчуков снова валится на пол. Удивлённо хлопает глазами.
— Шука! — ругается Игорь, прыгая на одной ноге.
В этот момент распахиваются двери, и внутрь забегают два охранника. Пару секунд смотрят на творящуюся картину, а потом один из них гаркает:
— Построиться!
Дальше ничего интересного не происходит. Я честно рассказываю, что на меня напали в темноте, вынужден был защищаться. Остальные подтверждают — да, Тарас и Игорь пытались бить Котова вдвоём, но он дал сдачи. Да, Данил тоже участвовал, но Котов в панике применил магию и ослепил его.
Интуитивное применение магии в экстренных ситуациях — норма даже для детей. Если они, конечно, одарённые. А слухи о пробуждении моего дара облетели весь приют, так что никто не удивляется.
Охранникам хватает аргументов. Трёх зачинщиков уводят, ночевать будут в отдельной комнате, а утром — на ковёр к директрисе. Нам всем велят ложиться спать. Один из охранников остаётся возле двери, пресекая любые попытки обсудить произошедшее.
Пацанам-то интересно со мной поболтать, но я устал. Раздеваюсь до нижнего белья, и укладываюсь на кровать. Отрубаюсь почти моментально.
Слишком многое произошло сегодня. Я, конечно, всегда был человеком действия, но отдыхать тоже надо. Вот и отдыхаю. Перед сном настраиваю течение маны так, чтобы пустить часть энергии на восстановление тела, а часть — на развитие ядра и протоков.
Утром всё-таки не удаётся избежать расспросов товарищей. Хотя какие они мне товарищи? Каждый из соседей по комнате так или иначе участвовал в травле Котёнка. Кто-то активно, кто-то просто наблюдал. В любом случае, водить с ними дружбу не собираюсь.
На все вопросы отвечаю коротко — пробудил ядро, силы до фига, не суйтесь, а то челюсти переломаю. Один чернявый паренёк пытается меня подколоть. Бью засранца лбом о стену, и больше ко мне никто не лезет. Только смотрят большими глазами и шушукаются за спиной.
У нас есть сорок минут на то, чтобы умыться, привести себя в порядок и прийти в нужный класс к началу уроков. Я первым выхожу из умывальной комнаты, что прилегает к спальной. Цепляю того, кто выходит следующим:
— Где койка Тараса?
— Вон она, — указывает однокашник.
Хорошее место. Далеко от входа, рядом с окном. Без слов сгребаю с кровати постельное белье и швыряю на пол. Так же поступаю с личными вещами Тараса, распотрошив его тумбочку. Сворачиваю всё в тюк и бросаю возле двери. А затем переношу свою постель и вещи.
— Кровать Овчукова теперь моя. Никто не против? — спрашиваю, обводя взглядом офигевших соседей.
— Нет-нет, так даже лучше! — радуется чернявый, трогая шишку на лбу.
— Вот и я так думаю. Напомните, какие сегодня уроки?
Первая половина дня проходит скучно. У нас целых шесть уроков, и все для меня бесполезные. Разве что учебник физики я с удовольствием полистал. Но скоро понял, что законы ничем не отличаются от тех, что работали на Эринде. Только единицы измерения другие. И тоже стало скучно.
Тарас и компания пришли к первому уроку, а в мою сторону старались не смотреть. Я тоже на них не смотрел. Много чести.
Впрочем, не думаю, что наше противостояние кончилось. Ведь Овчуков — один из главных задир всего интерната. И вряд ли забудет, что когда-то бесхребетный Котёнок дважды его побил.
Когда уроки кончаются, забрасываю сумку с учебниками в спальную. Сразу надеваю спортивную форму и собираюсь отправиться в кабинет ведуна, а потом — на тренировку. Если не успею, Хенрикович обещал больше не пустить. Так что время поджимает.
— Это что за хрень⁈ — орёт Тарас, когда заходит в комнату и видит свое барахло на полу.
— А, это я, — объясняю. — Забрал твою кровать себе. Тронешь мои вещи — руку сломаю.
— Ты совсем поехал, Котёнок⁈ Да я тебе…
Не дослушиваю, отправляюсь по своим делам. Говорю же, время поджимает. Тик-так. А вопли Овчукова, несущиеся вслед, для меня всё равно что птичий пердёж. Не существуют.
— Добрый день, Степан Карпович! — залетаю в кабинет старика, кланяюсь прямо на ходу и падаю на стул.
— Здравствуй, здравствуй, — дружелюбно приветствует меня оракул.
Он в том же клетчатом костюме. Только пиджак висит на спинке стула, выставляя на обозрение мятую рубашку и дурацкие подтяжки.
— Чайку, воспитанник?
— Прошу прощения, сударь. У меня тренировка, — обвожу рукой спортивный костюм. — Мы не могли бы закончить всё побыстрее? Готов ответить на любые ваши вопросы.
— Тренировка, говоришь? Вроде бы ты раньше не увлекался спортом.
— Надоело,
