Пока еще могу грести.
— Справишься сама?
— Я всегда справляюсь. Буду ждать потом рассказ, как всё прошло.
Ваня решительно встал, поцеловал меня в щеку, и пошел в сторону бара. Попросил Шона налить еще один бокал, забрал напитки и присоединился к другому столику. Кажется, у них и без меня всё прекрасно.
Вышла на улицу, отвязала лодку и села на весла. И почему не придумать для таких, как я, какой-нибудь моторчик, чтобы лодка сама меня везла? Это же бы снизило нагрузку на магический поток! Но нет, зачем заморачиваться ради сотни бесполезных магов, пусть гребут.
С каждым днем по вечерам становилось всё холоднее. Ветер пробирал до костей. Пришвартовала лодку к причалу общежития и бегом бегом в горячий душ. От гребли я вся вспотела, от чего было еще холоднее. Интересно, Леон уже освободился? Впереди выходные и мы совершенно не обсуждали, чем займемся. Мысли уводили к воспоминаниям о первой ночи, первые пару дней меня одолевало ощущение, будто я пробежала марафон и мы были так заняты на занятиях, что виделись разве что утром, когда шли в Академию. Ребятам я рассказала о Леоне, но называть его моим парнем как-то язык не поворачивался. Это уже додумки Грега. Мы с Леоном ничего не обсуждали, просто болтали, и не было ничего такого, как пишут в романах, когда новоиспеченная парочка не может оторваться друг от друга. Было как-то… скучно. Это печалило и злило.
Направилась к лифту и ноги вдруг начали отказывать, застыли на месте, не в силах сделать шаг. В коридоре стояли Леон и Фрея и о чем-то говорили. Спряталась за угол. Не специально, мозг послал сигналы телу раньше, чем я смогла осмыслить хоть что-то. Леон был в своей футбольной форме, волосы были мокрые после тренировки, как и футболка, которая липла к телу, открывая всем его фигуру. Фрея смеялась и стояла к нему слишком близко. Хотелось то ли сцепиться ей в волосы, то ли выцарапать ему глаза. Центр управления Октавией Ленар выдавал ошибку, мигая красным. “Опасность! Опасность!”. Что это за чувства? Ревность? Они же просто разговаривают! Я не должна ничего додумывать, и почему я вообще прячусь.
Совладать с эмоциями не получалось, поэтому решила, что прятаться — безопаснее. Я не слышала ни слова из их разговора, так как стояла слишком далеко. Блин, как же хотелось подслушать!
— Ты чего тут делаешь? — знакомый голос заставил взвизгнуть.
Тина Спиннер, чтоб тебя!
— Просто стою. Иди, куда шла.
— Фи, как грубо. И тебе привет.
Тина явно обиделась, толкнула меня плечом, из меня вырвалось тихое “Ай”. И о нет-нет-нет, она пошла к лифтам. Фрея поздоровалась с Леоном и Фреей, а затем указала пальцем в место, где я стояла. Три головы одновременно повернулись и на меня теперь смотрело шесть глаз. Не знаю, успела ли вовремя спрятаться за стену. Но надо было отсюда валить.
“А зачем? Надо ли?”— спросила у подсознания.
“Надо, надо!” —ответил мне мой же голос в голове.
Я побежала, свернула за угол раз, еще один коридор, второй, третий. Лестница! Отличная альтернатива и полезно. Еще немного физической нагрузки и буду спать как младенец. Открыла тяжелую дверь, ведущую к старинной винтовой лестнице, которая была не в самом лучшем состоянии, но еще использовалась по назначению. Раз пролет, два пролет, живот свело от напряжения и всё выпитой просилось наружу. Решила, что достаточно и припала к одному из подоконников. Кожа на щеках горела от бега, дыхания уже не хватало. Толкнула окно, оно не сразу, но поддалось, провернувшись на оси посередине.
— Фух, свежий воздух… — вдохнула полной грудью вечернюю прохладу, остужая голову, в буквальном и переносном смысле.
Леон не пошел за мной? А Фрея? Я же сама хотела сбежать, так почему меня это расстраивает? Я что — из тех, кому надо, чтобы за ними бегали? Определенно нет. Тогда что со мной не так?
Опустилась по стене на пол. На лестнице было тихо и темно. Самое то для такой психованной как я. А главное, что тут не было людей. И почему я раньше сюда не приходила? Как же тут спокойно? Из освещения только луна, пробивающаяся через редкие окна, как будто протыкая лестничную башню световыми мечами, как подушечку для иголок.
На восьмой этаж я точно не поднимусь уже. Мышцы свело, и навалилась дикая усталость вкупе с небольшим похмельем. Не буду больше пить этот эль, от него вечно болит голова на утро. Решила посидеть так немного, а потом пойти назад, чтобы подняться на лифте, но совершенно не заметила как уснула.
Во сне я бежала по лавандовому полю, смеялась, улыбалась, на мне была соломенная шляпка ручной работы. так странно, я не люблю шляпы, но выглядело симпатично. Я была не одна, но кто со мной? Не вижу, да и не важно. Солнышко так приятно грело. Что это? Момент из счастливого будущего или просто плод фантазии, жажда быть свободной от всех навязчивых мыслей. Просто я, природа и кто-то очень важный рядом, кто-то, кто согревал сильнее солнца.
По щекам потекли слёзы. Я проснулась от того, как чья-то нежная рука вытирает их. Открыла глаза, рядом сидел Леон, а я была накрыта его курткой. Видимо это и согрело меня.
— Снилось что-то плохое?
Оттолкнула его руку и ладонями протерла лицо сама.
— Нет. Очень даже хорошее.
— Тогда почему ты плакала?
— Не знаю. Такое бывает.
Мы разговаривали шёпотом, и даже наши тихие голоса эхом наполняли всю башню.
— Собираешь и дальше тут сидеть?
— Тут довольно-таки неплохо, не находишь?
— Мне уйти?
— Как хочешь.
— Тогда никуда не пойду, — Леон положил мне руку на плечо и заключил в объятия. Это было неожиданно, сердце отреагировало барабанной дробью. — Я соскучился.
— Да ладно. Стоял там, веселился с Фреей. Явно не скучал.
— Это что за обвинения, я не понял? — Леон развернул моё лицо, чтобы посмотреть прямо в глаза. От его взгляда меня пробивала дрожь. — Хочешь, чтобы я как верный пес был только подле хозяйки?
Что-то мужчины сегодня сыплют метафоры один за одним. Это раздражало.
— А может хочу! — я выпрямилась и отстранилась. — Сможешь сделать это для меня?
— Только если ты тоже перестанешь общаться с остальными парнями, — вот хитрый лис!
— Ладно, живи.
Леон притянул меня к себе ближе и поцеловал, центр управления Октавией ликовал, сменил красное облачение на зеленый сигнал. Ох, как же хорошо. Закрыла глаза, забыв обо всем. Вот когда он так целует, голова пустеет в момент, разве что в ней остаются похотливые и пошлые мыслишки.
