глаза Базела сузились от чего-то большего, чем просто гнев, когда они увидели двух бандитов, которые кричали все это время. Пара крикунов, очевидно, работала в команде, и оба они были экипированы лучше, чем типичный уличный хулиган. Они надели традиционные стальные кирасы сотойи, но они носили их поверх кольчуг, а не обычной вареной кожи кавалериста сотойи, и их мечи были превосходной гномьей работы. Ремни, которые должны были быть застегнуты на рукоятях этих мечей, чтобы держать их в ножнах, также были расстегнуты, и хотя они пытались скрыть это от случайных наблюдателей, их собственные выражения и язык тела были выражениями людей, балансирующих на грани насилия.
- Я говорю, что единственный хороший градани - это тот, кто лежит в канаве с перерезанным горлом и яйцами в холодной, мертвой руке! Что ты об этом думаешь, градани? - усмехнулся первый крикун, и Базел сделал один шаг к широким ступеням, ведущим к храму с проезжей части внизу. Затем он остановился, когда сильная, тонкая рука схватила его за локоть.
- Если ты ввяжешься в это, - сказала ему Керита, слишком тихо, чтобы кто-либо другой мог услышать из-за новой порции насмешливых ругательств, брошенных в адрес Талгара, - ты дашь им именно то, что они хотят. И то же самое касается Хартанга и Брандарка.
- И если я не собираюсь "вмешиваться", - прорычал он в ответ, - Талгар придет в ярость и разделает этих двух идиотов на ребрышки и жаркое примерно через минуту.
- Они пытаются превратить это в противостояние человека и градани, - сказала она ему, цепляясь за его локоть стальными пальцами. - Ты не можешь позволить себе играть в их игру за них. Позволь мне разобраться с ними.
Базел начал немедленный, инстинктивный протест. Не потому, что он сомневался в ее способностях, а потому, что Талгар был одним из воинов князя Бахнака, а не членом Ордена Томанака, и он хотел уберечь Кериту от неприятностей, которые ее не касались. Он открыл рот, но блеск в ее сапфировых глазах заставил его закрыть рот со щелчком.
- Уже лучше, брат по мечу, - сказала она ему, ослабив хватку на его локте и превратив ее в одобрительное похлопывание. - Как мудро с твоей стороны не оскорблять меня, предполагая, что проблемы моего брата - это не мои проблемы.
Он сердито посмотрел на нее, и она со смешком прошла мимо него, держа свой посох в левой руке.
Талгар совсем не замечал ее присутствия, пока она не прошла мимо него, но двое крикунов были другим делом. Один из них подтолкнул другого, указывая на нее подбородком, и их внезапно настороженные выражения сказали, что они точно знали, кто она такая.
- Извините меня, джентльмены, - мягко сказала она во внезапно наступившей тишине. - Я уверена, вы бы не хотели, чтобы кто-то усомнился в вашем уважении к Томанаку, но, возможно, вы не понимали, что поднимать такой шум на ступеньках его дома не совсем вежливо.
- Я свободный подданный Сотойи, - парировал один из крикунов. - Я имею право высказывать свое мнение где угодно!
- Конечно, имеешь, - успокаивающе сказала она и взялась за свой посох обеими руками, чтобы опустить плечи и опереться на него всем телом. Ее поза была красноречиво безобидной, и она улыбнулась. - Я просто предполагаю, что это не самое лучшее место для этого, гм, разговора.
- И кто ты такая, чтобы что-то нам предлагать? - Представитель этой пары сплюнул на тротуар. - Что-то вроде любовника градани? Что - ты не могла найти человека, который согрел бы тебя ночью?
Один или два зрителя беспокойно заерзали при последнем замечании. Керита привлекла к себе в Балтаре почти столько же внимания, сколько и сам Базел. Умы сотойи, казалось, испытывали большие трудности с представлением о любой женщине-рыцаре, не говоря уже о той, которая сама по себе была признана защитницей Томанака. Но какой бы возмутительной или даже позорной ни казалась им эта идея, сплетни, которые породил ее приезд, по крайней мере, гарантировали, что все в этой толпе точно знали, кто она такая. И, похоже, даже некоторые из тех, кто одобрял травлю градани, были менее готовы публично оскорбить женщину... и защитницу.
- Похоже, у тебя вошло в привычку делать поспешные выводы, друг, - мягко сказала Керита во внезапно наступившей тишине. - Сначала ты предполагаешь, что люди в чем-то лучше градани, а затем усугубляешь свою первоначальную ошибку, делая всевозможные необоснованные предположения обо мне. - Она покачала головой. - Лично я думаю, что тебе следует хотя бы немного подумать обо всех неприятностях, в которые может в конечном итоге ввергнуть тебя такая легкомысленность.
- Неприятности? - мужчина презрительно рассмеялся. - О, теперь я знаю, кто ты. Ты та, как-там-ее-зовут-Керита, не так ли? Женщина, которая называет себя рыцарем? Избранница Томанака? Хах! Это почти так же смешно, как утверждать, что он такой!
Презрительный тычок большим пальцем в сторону Базела, и глаза градани сузились еще больше. Теперь они добрались до сути, понял он, и внезапно задался вопросом, не было ли его собственное первоначальное предположение ошибочным. Возможно ли, что эти двое действительно действовали сами по себе? Гнев в голосе и на лице крикуна казался совершенно искренним, с той степенью страсти, которую Базел не ожидал увидеть у среднестатистического оплачиваемого провокатора. И боги знали, что было более чем достаточно людей, и не только среди сотойи, которые считали себя истинными последователями Томанака и все равно сочли бы отвратительным богохульством само предположение о том, что Бог войны может приветствовать последователей градани. Добавление этого взгляда к традиционной антипатии сотойи к женщинам-воинам может легко вызвать слепой, непреодолимый гнев.
Нет, напомнил он себе, тот факт, что они действительно были злы, не означал, что они не работали с кем-то - или для - кого-то совершенно другого. Как сказал Брандарк, ненависть фанатиков только облегчала манипулирование ими.
- Друг, - тон Кериты был по-прежнему мягким, но ее глаза были жесткими, - я не думаю, что Томанаку были бы особенно приятны все эти крики и выходки за его входной дверью. Если у вас есть какая-то проблема со мной, и вы хотели бы обсудить ее спокойно и наедине, как разумный человек, я в вашем распоряжении. Но я была бы очень признательна, если бы ты перестал так раздражать публику перед Его храмом. На самом деле, я собираюсь настоять, чтобы ты это сделал прямо сейчас.
