чашкой чая в уютной квартире. Желательно своей, в Питере.
На столе вибрирует мобильный — Надя, соседка. Только вспомнила про Питер, принимаю звонок.
— Яна, привет.
— Привет, Надюш.
— Я с новостями, но они не очень.
— Что случилось? — пульс учащается, и я сажусь на стул.
— Снова Кириенко приходил. Меня дома не было, мама рассказала. Он перерыл твою квартиру вверх дном, снова тебя искал. Отца твоего ударил, мама полицию вызвала, но он успел уйти, пока они приехали.
— Господи! А папа как сейчас? У него же даже телефона нет, и позвонить не могу, — волна жалости к отцу и нехорошего предчувствия захлестывает разом.
— Да нормально, фингал, правда, под глазом. А в квартире, мама говорит, и без того был бардак, а сейчас вообще треш.
Сердце больно сжимается, там все до боли родное, мое.
— Он что-то искал? Или что ему нужно было?
— Ян, я не знаю. Может, и лучше, что меня не было. Маме Костя угрожал на словах, что, если не скажет куда ты подалась, у нее будут проблемы. Я бы не смогла в страхе соврать, ты же знаешь, у меня все на лице написано.
— Даже не знаю, как быть… Приехать не могу, и что с этим делать, не представляю. Понять бы, чего он хочет.
— Яна, не вздумай сюда ехать. Ты бы его видела, это совсем другой Костя, от одного взгляда озноб по коже.
— Ладно, спасибо, Надя. Держи меня в курсе. И маме от меня спасибо передай, что полицию вызвала.
Отключаюсь и не могу прийти в себя. Просто какая-то черная полоса. Что в моей квартире понадобилось Косте? Надеюсь, он больше туда не заявится, там нечего ни брать, ни искать.
* * *
Но вечером, в пятницу, когда я собираюсь выходить на концерт, в дверь звонят.
Открываю и обмираю — Кириенко. Поправился, возмужал, а взгляд, на самом деле, колючий и обозленный.
— Ну привет, Яна. Думала не найду?
— Привет. Зачем вообще искал? — меня охватывает беспокойство, он не выглядит доброжелательным, да и тон настораживает.
— Может, я войду?
Отступаю и впускаю его в квартиру. Он проходит в комнату, оглядывается. Останавливаюсь в паре метров, мне некомфортно с ним в закрытом пространстве. Даже не верится, что когда-то я любила этого человека и нам было хорошо вместе.
— Так зачем ты меня искал? И что за беспредел устроил в моей квартире?
— Я пришел забрать свое, Яна.
Он впивается в глаза, коварная улыбка, больше похожая на оскал, пугает и по всему организму, я слышу грохот моего, лихорадочно стучащего, сердца.
— Все, что между нами было, давно прошло, Костя. У меня другая жизнь и…
— Да ты мне и нафиг не нужна! — перебивает он резко. — Бабки мои верни и живи своей другой жизнью.
— Что? Ты о чем?
— Дурой не прикидывайся! — он повышает голос, и тут меня накрывает реальный страх.
— Какие бабки? Я не понимаю тебя.
— Незадолго до того, как меня забрали, я оставил сверток с долларами у тебя в квартире. Думал заберу, когда все разрулю. Но сразу вернуться не получилось. А сейчас мне деньги понадобились, я вернулся, а их нет, — он разводит руками, а я чувствую подкатившую тошноту.
— Какие доллары? Я знать ничего не знаю. Где ты их оставил?
— В туалете, в лючке за унитазом. К трубе привязал.
— И что, их там нет?
— Нету, Яна! Хватит из себя идиотку строить! Там было тридцать косарей зеленью, гони мое бабло!
— Я не брала твои деньги!
— Значит, папаша твой спер или его дружки конченые. Мне нас*ать, спрос с тебя.
— Если ты оставлял деньги на хранение, нужно было предупреждать. Где я возьму такую сумму? И почему теперь должна их отдавать? Я их в глаза не видела.
— Ты ох*ела, Кравцова? Это не мои проблемы, не будет денег, я тебя уничтожу!
Он бросается ко мне, и я со страху кидаюсь бежать, но он настигает, хватает за плечо, разворачивает меня и мою щеку обжигает пощечина. Паника и дикий ужас охватывает мгновенно. Он разъярен, и у меня мелькает мысль, что он меня сейчас здесь убьет и никто не узнает, что со мной произошло. Он хватает меня за барки, нависает и шипит прямо в лицо.
— Если не скажешь, где валюта, на куски порежу.
Господи, как можно за такую сумму идти на криминал? Но, собственно, он и раньше этим занимался. Страх заставляет мозг работать молниеносно.
— Подожди, отпусти меня. Я тебя поняла.
Кириенко разжимает руки, отходит на шаг. В глазах загорается надежда.
— Подожди здесь, пожалуйста, — пытаюсь говорить спокойно.
Он остается на месте. Я делаю два шага до ванной комнаты, захожу и поворачиваю замок изнутри. Меня нещадно трясет, телефон остался в сумке на диване. Я не понимаю, что делать и как выйти из этой ситуации.
Не проходит и минуты, как Костя понимает обман. Он дергает дверь и разражается проклятиями. У меня есть единственный шанс, если соседи услышат шум и обратят внимание на происходящее. Боже, помоги мне!
Еще несколько раз он с силой дергает двери, потом наваливается, пытаясь выбить ее плечом. Спасибо тетке, что не заменила старое деревянное полотно, с громоздким металлическим замком, жаловалась, что денег не хватило, когда делала ремонт.
Дверь не поддается, и он затихает.
— Ты реально думаешь, тебя это спасет? — слышу с той стороны. — Ты с собой забрала бабки? Они здесь?
— Костя, успокойся, прошу. Я не брала твои деньги. И папа, скорее всего, их не брал. Я вспомнила, у нас протечка трубы была. Приходил сантехник, устранял поломку. Теоретически, он мог найти их.
— Ага, и электрик мог, и хахаль твой какой-нибудь. Кравцова, меня не гребет кто их нашел. Отдавать будешь ты!
Понимаю, что мои попытки бесполезны. Сажусь на краешек старой ванны, силясь усмирить свой пульс.
— С*ка! — орет уже где-то из кухни Кириенко.
А потом слышу грохот падающего стола и звон бьющейся посуды. На столе стояла вазочка с сушками, это она разлетелась в дребезги. Следом на пол летит еще что-то, слышу грохот выдвигающихся ящиков, он выкидывает на пол столовые приборы и все, что попадается под руку.
Ищет деньги, понимаю я. У него агония, что не так с этим парнем? Неужели не видно, что таких денег у меня нет? Пожалуйста, услышьте кто-нибудь, вызовите полицию, посылаю мольбы своим соседям. Я их даже толком не знаю, мы здороваемся, когда сталкиваемся в подъезде или во дворе, но пока не успела ни с кем подружится. А на моей площадке вообще одинокая бабулька живет, она точно не помощник.
