Амели, по моим наблюдениям, ранняя пташка, поэтому мне стоит поторапливаться. Сегодня, к сожалению, я снова открою шлюзы. Невозможно больше ждать. Как бы не было приятно проводить с ней эти незабываемые дни, видеть её улыбку и сверкающие глаза, меня не устраивает временная акция — пора навсегда возвращать свою Амели. Цена слишком высока.
Амели птичка высокого полёта, и то, что я когда-то смог к ней очень близко подлететь, успокаивает. Это и не везение, и не удача. Нет! Она когда-то выбрала меня, а значит есть шанс, что выберет и на этот раз. Важно не облажаться как полный придурок. Иначе она снова улетит в неизвестном направлении. Я же окажусь на воле в невидимой запертой клетке. И всё вернётся на круги своя.
Охладившись и приготовив тосты из цельнозернового хлеба с бананом, фруктовые смузи на двоих, я перебираюсь в палисадник. Он выполнен в классическом кантри-стиле — простота, лёгкость. Здесь всегда есть о чём подумать. Хочется сюда постоянно возвращаться и возвращаться. С той поры, когда ты создал своё собственное гнездо, соседние кажутся холоднее. Именно так ощущалось до моей встречи с Амели. Теперь же мой дом там, где она.
Чуть погодя тропу к моему уединенному местечку нашла и Амели.
— Так вот, где сердце твоего дома. У тебя прекрасный сад. — Пожелав доброе утро, Амели подходит и присаживается к столу, накрытому полезным завтраком.
— Надеюсь, я не прогадал? — Я указываю на своё кулинарное произведение.
— Ты сделал мне приятное, а это добавляет вкусу пикантность. Можешь считать, что я уже всё съела.
За завтраком беседа плавно перетекала с одной темы на другую: автомобили, строительство, дизайн, садоводство. С человеком, который может поддержать любой разговор, происходит обмен энергетическим потоком знаний. А если это ещё и человек вашего сердца, то считайте, что в руках вы держите кладезь.
До места куда мы выдвинулись после трапезы около 12 миль от Сан-Франциско, и выбор пал не случайно. О его существовании мне однажды поведала мама. С ним связана история моих родителей, как должна была быть и наша.
Амели держу в неведении. Её хорошее расположение духа лишь добавляет нервозность, которая с трудом остаётся незамеченной.
Полчаса в пути, и мы прибываем. Наш пункт назначения — природный заповедник, Мьюирский лес.
Амели с восторженной улыбкой рассматривает красоты, открывающиеся её взору. Она разворачивается ко мне лицом, идя спиной вперёд, и увлекательно начинает делиться историей сохранения этого уникального кусочка земли.
Я бы мог слушать и слушать, но и у меня есть что рассказать Амели. То, о чём в познавательных книгах не написано.
— Мой отец сделал маме предложение в этом парке. — Мой настороженный и сиплый голос подсказывает Амели остановиться. — Это то место, то самое, которое и я выбрал для нас с тобой семь лет назад. Я не изменял тебе, Амели. В тот день я не касался её и пальцем. Эта идиотка на что-то рассчитывала, придя ко мне с хлопающими глазками. Я сказал Келли немедленно убраться. И что, когда я выйду с душа, её в квартире не должно быть. Так и вышло, но… Дальше ты знаешь.
Я желаю подойти, однако Амели вытягивает руку вперёд, преграждая мне дорогу к ней. Резкий её жест и крепко зажмуренные глаза дают мне понять, ей надо время. Не подходить, не говорить — просто оставить с самой собой наедине.
Но молчание начинает скорежить внутри, выцарапывая глубокие раны. Я больше не могу,
— Я прошу тебя поверить мне. Всё совершено не так, как…
Амели обрывает меня. Услышать её надломленный голос сущее наказание.
— Я до последнего не верила, до появления твоего голоса в ушах. Тогда нить и оборвалась. Мне тяжело по щелчку принять твою правду. Она слишком отличается от моей. Но то, что твою правду подтверждают двое людей, которым Ами когда-то всем сердцем доверяла… Боже, Дэвид! Мне так больно за нас. Разве можно вылечиться? — Амели прикрывает лицо руками, и тут же льются звуки её судорожных вздохов. Амели плачет. Эта «железная леди» вовсе не железная.
Я согласен с ней. Смотреть на нас — смертельная боль без той самой смерти, когда ты перестаешь чувствовать то, что сейчас чувствуем мы. Комок в горле, резь в глазах — всё душит разом, но не убивает тебя.
Я тяну её к себе и крепко обнимаю. И я обещаю про себя Амели, что она вновь полетит. Мой неземной ангел должен летать, чего бы мне этого не стоило.
Амели засыпает в дороге. Спящую красавицу я укладываю спать, не выпуская её из своих объятий. Мне хочется быть её защитным куполом, чтоб никто не смог потревожить сон моей девочки.
Глава 24. Дэвид
Просыпаюсь я один. Испугался ли? Звездец как. Амели способна испариться, даже одного своего следочка не оставит — проверено на практике. Ноги и сердце, просящееся наружу, ступенек не успели прочувствовать. Я махом оказался внизу. С кухни не доносится звук захлопывающихся дверец, стук ножа об разделочную доску. Да твою ж мать, даже подпеть некому, хотя тексты песен группы «Aerosmith» мне известны.
Так земля никогда не сотрясалась с момента своего возникновения, как нервно подёргивает моё тело. Если бы была возможность одним кликом пульта перемотать время назад, то я бы обязательно ночью пристегнул Амели наручниками к себе, тем самым обеспечив совместный утренний подъём. Сейчас же мне приходиться ломать голову, куда она запропастилась. Уехала или уехала навсегда?
Пара кругов по дому ничто по сравнению с двумя годами поисков и пятью годами ожиданий. Но поверьте, в этот раз я тоже не слабо вспотел, будто бы только с океана на берег выскочил и солнышко ещё не успело испарить на моём теле влагу.
Как думаете, вступив в поисковой отряд и сбросив пару тонн водного раствора с примесью солей и органических веществ, каково было увидеть едва выступающую пшеничную макушку, которая усердно копошиться в цветнике? Я за раз свечек 100 смог бы сдуть своим протяжным лихорадочным выдохом. Резко уменьшается сердечный выброс и артериальное давление падает — такое состояние называется «держите его, он сейчас грохнется». Однако от спуска на нулевой этаж меня спасла она. Я залюбовался.
Амели приподнимается и вытирает тыльной стороной ладони лоб. Мокрые пряди волос облепили её милое личико, украшенное порозовевшими от жары щечками. Все-таки она стала ещё прекрасней. Влюбиться во второй раз в одного человека возможно, и я тому пример. Некоторое время я стоял как вкопанный, ни влево, ни вправо. Уверенно нёс службу.
Амели не сбежала. Не побоялась. Рискнула. Откуда столько внутренних лошадок у этой маленькой женщины? Как соответствовать то ей?
Говорят, что надо начитать с малого. Вот и начнём. Негоже мужику упиваться красотой, когда она упахивается в поте лица.
— Мисс Миллер, Вам случаем не помочь?
Амели, огораживаясь руками от Солнца, шелковисто улыбается мне.
— Если ваши руки проросли там, где нужно, то присоединяйтесь. Хозяин дома заядлый перфекционист. И если мы с вами нагадим не по его душеньку месте, то бежать будем дальше, чем видим.
