многие из них уже сдались в плен. За Дустумом «знали подобные склонности, но в этот раз он сделал это за деньги ЦРУ». В другом ужасающем эпизоде солдаты Дустума загнали пленных талибов в контейнеры и не давали им ни еды, ни воды. Хотя позже Дустум настаивал на том, что смертей пленных никто не хотел, «сотни задохнулись насмерть в этих контейнерах. Ещё больше погибло, когда солдаты Дустума начали стрелять по контейнерам». Трупы были захоронены в братской могиле…Погибло 1500 пленных талибов».
Большинство пуштунов – включая тех, кто не сочувствовал Талибану – считали жестокость Дустума актом этнической мести. Для них он был массовым убийцей пуштунов. Когда Дустум стал «американским полевым командиром», это пуштунов не очень обрадовало.
Мы усложнили проблему, когда пост-талибское правительство, которое мы помогли создать, обозлило пуштунов по всей стране, казалось, исключая их [из политической жизни и государственной службы], благоволило конкурирующим этническим группам. На конференции в Бонне, на которую серьёзно влияли США и определявшей «будущее Афганистана», Афганистан был представлен командой, состоявшей из узбеков, таджиков, хазарейцев из Северного Альянса и небольшого числа пуштунов-эмигрантов. Американская политика в Афганистане заключалась в исключении из политической жизни почти всех «отдалённо связанных с Талибаном», включая тысячи более умеренных пуштунов, которые были связаны с талибами только клановыми связями или которые работали на Талибан, но не принимали его джихадистскую идеологию.
Более того, казалось (и до определённой степени это было верно), что США передают ключевые позиции в стране главным соперникам пуштунов, таджикам, многие из которых были известны своей коррумпированностью и патронажем. Хотя президент Хамид Карзай был пуштуном, таджики занимали большинство министерских постов, включая посты начальника генштаба, директора военной разведки, главного армейского инспектора и директора сил по борьбе с наркотиками. Хотя таджики составляют только 24% от населения Афганистана, 70% командиров армейских корпусов в поддерживаемой американцами афганской национальной армии были таджиками. И пока американские авиаудары наносились по преимущественно пуштунским регионам, а таджики богатели, горькая присказка появилась у афганских пуштунов: «Мы получаем пули, а они доллары». Многие, кто вначале приветствовал американскую военную интервенцию в 2001 году, всё больше отдалялись от нового проамериканского режима, который оставил пуштунов в самом низу индекса развития человека.
После того как американские и коалиционные войска «победили» Талибан – а на деле вынудили многих талибских пехотинцев уйти в горы – мы, по сути, отвернулись от страны. Пока наше внимание было приковано к Ираку, мы не смогли внедрить никаких мер, обеспечивающих безопасность или доступ афганцев к основным услугам. Это было грубой ошибкой. Одной из сильных сторон Талибана было то, что он положил конец разгулу вымогательства, изнасилований, грабежа и похищений – и после того, как США разгромили Талибан, вновь настало беззаконие и коррупция.
В декабре 2001 года вице-президент Чейни заявил: «Талибан разгромлен навсегда». К 2010 году Талибан вернул контроль над крупными кусками территории восточного и южного Афганистана – несмотря на то, что США потратили на войну потрясающее воображение сумму в 650 миллиардов долларов и пожертвовали жизнями 2200 американских солдат. В 2016 году американские войска в Афганистане отчитались, что 43% округов в Афганистане либо являются «спорными», либо находятся под контролем или влиянием талибов. В марте 2017 года Талибан вернул контроль над ключевой провинцией Гильменд – регионом, известным своим производством опийного мака, который до того британские и американские войска защищали с большими потерями. По мнению аналитика по безопасности CNN это стало возможным, потому что «…у талибов есть народная поддержка, а у кабульского правительства её нет. Чем дальше от Кабула, тем хуже становится ситуация». Меж тем Афганистан снова стал эпицентром терроризма, он привлекает членов аль-Каиды, ИГИЛ [запрещено в РФ. Переводчик] и пакистанского Талибана (которые убили 132 школьника в Пешаваре в 2014 году).
Со времён Холодной войны и до настоящего времени наша афганская политика была колоссальным провалом. В устрашающей степени это происходит из-за того, что мы либо не смогли понять, либо предпочли проигнорировать сложную племенную политику страны. То, что генерал Стенли Маккристал сказал в 2009 году о возглавляемых НАТО силах безопасности, конечно, верно и для американской политики в целом: мы «недостаточно изучали народы Афганистана, чьи нужды, идентичности и претензии разнятся от региона к региону и от долины к долине». Поэтому, так же, как и во Вьетнаме, почти каждый наш шаг в Афганистане был практически идеален для того, чтобы настроить против нас значительную часть населения против нас.
В особенности мы никогда не поняли и не решили – фактически, никогда даже не пытались решить – пуштунскую проблему. Пуштуны считают Афганистан своей страной. Они основали её и последовательно правили ей более двухсот лет; они победили две супердержавы – Британию и Россию. Но как бы они ни презирали Талибан, пуштуны не намерены поддерживать любой режим, который, с их точки зрения, будет подчинять пуштунский народ его ненавистным этническим конкурентам.
Сейчас появилось множество прекрасных и проницательных книг и статей с заголовками вроде «Пуштунский вопрос», «Пуштунская проблема», «Пуштунская дилемма», на которые, надеюсь, американские политические деятели обращают внимание. Но, как всегда, они несколько запоздали.
Глава 4. Ирак
Группа имамов пришла, чтобы повидаться со мной, среди них были как курды, арабы и туркмены, и как шииты, так и сунниты…Я спросила их, чем я могу помочь. «Вы знаете, что нам надо», возразил мне один из них. «Америка не вторглась бы, не разузнав заранее всё о нас и о том, что нам надо». Эмма Скай, «Распутывание».
Вы не можете вырваться из партизанской войны промышленных масштабов убийствами или взятием пленных. Генерал Дэвид Петреус.
В 2003 году американские руководители и политические деятели думали, что у них есть правильные внешнеполитические модели, которыми можно руководствоваться при вторжении в Ирак: Германия и Япония после Второй Мировой войны. В обеих странах мы низложили авторитарные режимы, освободили население, демократизировали эти страны и ввели в них либеральные конституции – всё с необычайным успехом, приведшим к миру и процветанию. Как сказал президент Буш-младший: «Было время, когда многие говорили, что немецкая и японская культуры не способны поддерживать демократические ценности. Ну, они ошибались. Сегодня говорят то же самое об Ираке. Они ошибаются».
В результате США вторглись в Ирак, настроенные очень оптимистично. «Мы поможем иракскому народу создать миролюбивую и демократическую страну в сердце Ближнего Востока», сказал президент Буш-младший и позже добавил, что «…Взлёт свободы в этом жизненно-важном регионе уничтожит условия, питающие радикализм и идеологии убийства, и сделает жизнь нашей нации более безопасной». Схожим образом вице-президент Чейни предсказывал,
