class="p1">Коварно блаженство от успеха! У Колосухина всегда так: зайдёшь сгрузить, выходишь нагруженным. А всё оттого, что инициатива наказуема, выступил я в начале года с этой наркоманией – много преступлений совершается на этой почве, следует обобщить и изучить проблему, вот шеф мне и поручил. Договаривались об информационном письме на места, теперь замахнулся на коллегию! А коллегия – это не фунт изюма. Её готовить надо, прокуроров собирать да ещё заставят самому докладывать!.. Я взмолился насчёт обещанного отпуска.
– Вот после коллегии и гуляйте. Значит, в конопле сельские районы?
– Дачные массивы – в пригороде, огороды – сплошь, в деревнях – пожары этой заразы.
– Так. Это же марихуана чистой воды. Вот источник всех безобразий! Помнится, когда я в районе работал прокурором, – Колосухин любил вспоминать это времечко, про всё забывал, ручки сложит и в окно отвернётся с грустью: идиллия, а не сцена. – Мужики, не дожидаясь команд сверху, эту дурь косами уничтожали, скотине в приправу шла травка.
– А теперь голышом забегают в поле и катаются.
– Это ещё зачем?
– В паре, потом друг с друга скоблят эту дурь – готовая к употреблению. Кстати, на Западе не считают пороком, каждый второй студент в колледже курит, не говоря о цветных в Гарлеме. Принято порицать тех, кто не попробовал марихуаны.
– Увлекаетесь западной литературой?
– Сид Чаплин. Не читали «День сардины»? Ещё чище «Соглядатаи и поднадзорные».
– Хиппи?
– Тинейджеры… рабочий класс, молодёжь.
– Мы у себя без этой гадости обойдёмся. И коноплю под сенокосилку! Предупредите сельских прокуроров специально отчитаться по этой проблеме. Каждого на трибуну подыму.
Я принялся собирать бумаги, стараясь быстрее улизнуть.
– А как насчёт того, чтобы предложить Игорушкину в облисполкоме выступить по этому вопросу? Подготовим ему доклад?..
«Подготовим» – фразочка известная, ясно, кому пахать придётся. Когда ж мой отпуск? За коллегией придётся дожидаться заседания очередного исполкома! Так и лето, ещё не начавшись, пройдёт! Я заартачился.
– Конопля – дополнительный корм коровам. А Боронин, я слыхал, каждое утро начинает с вопроса: сколько надоили молока? В детских садах бедствуют. – Колосухин закипал на глазах. – Вот вам и молоко, и мясо. Надо забросить информацию и в обком партии. Партийные организации на своих собраниях обсудят, толк будет.
Он всерьёз это говорил или издевался? Я старался поймать его взор, но шеф уткнулся в бумаги на столе и твердил, как читал по-писаному.
– Уверены?.. Что-либо изменится? – сорвалось с моего языка.
– Вы Восток упустили.
– Что?
– У нас же настоящий транш этой заразы с Таджикистана, Узбекистана, из других республик. Помните, серию машин с наркотиками успели перехватить.
– Я отметил в справке.
– Глубже надо изучить проблему. На коллегию выйдем с материалом, там нельзя умолчать и о недостатках милиции. Смелее, острее поддеть. Их грехи наизнанку вывернуть. Сколько лет не подымали эту проблему?..
Ну, пошло, поехало. Вот и кончилась моя блажь по поводу удачи с обобщением. Сейчас и за меня примется. Такой уж наш заместитель. И отпуска мне не видать.
Звонок оборвал мои горькие сетования и разочарования.
– Какого числа? – переспросил шеф в трубку.
Я тихо поднялся и устремился к дверям.
– Погоди, Данила Павлович, – задержал он меня и поманил рукой. – Я ещё не закончил.
– Больно уж скоро, – ответил он кому-то.
С поникшей головой я поплёлся назад.
* * *
Нет, конечно, наш шеф мужик неплохой. Его ценит начальство, уважают подчинённые, а некоторые откровенно души не чают. Течулина хвалит, заботится, мол, о кадрах, ни один не соизволил, а он ходит с ней в горисполком, хлопочет о квартирах подчинённым, на очереди в отделе нас, гавриков, хватает. А нам ни слова! Скрытная личность, легенд о нём ходит – не сочтёшь. В продолжение того же вопроса о наркомании я вскорости опять заскочил к нему с финальными предложениями. Колосухин заново справку залистал так, что мне скучно сделалось.
– А детки? – спрашивает.
– Несовершеннолетние?
– Они же страдают в первую очередь. Вы вот опять спешите.
– Понятно.
– О создании координационного совета по борьбе с этим злом не задумывались? Руководители правоохранительных структур: милиции, прокуратуры, суда и нашей, так сказать, медицины, взялись бы воедино, а? Общими усилиями и горы свернуть можно.
– Я как-то к лозунгам с сомнением…
– Чего так?
– Как объявят: «Все на борьбу!» – так тошнит.
– Да ну!
– Потом не с кого спросить.
– Интересно.
– Ответственных не найти.
Вот тут он меня и поддел.
– Гляжу я на тебя, Данила Павлович, и Канта вспоминаю.
– Канта? Далёк он вроде от наших криминогенных забот?
– В советах не ошибался.
– Этого добра хватает. Работников бы поискать, – Я отвернулся, мне тоже палец в рот не клади, когда приспичит, а тут застрял с этой треклятой справкой, ни взад ни вперёд, а лето на носу!
– Кант-то полезные советы давал, – хмыкнул шеф, – умело собственным умом пользоваться. Умело. А на коллегию пригласите к нам руководителей облздравотдела. Они уважают такие мероприятия, откликнутся.
От шефа, казалось, не выйдешь. Возвратился к себе, а у кабинета поджидает капитан Квашнин, и физиономия в цвету.
– Я тебе Быкова отыскал!
– Не может быть? Тут такое происходит! Мне Марат Хансултанов встречу устроил, всякого наговорил! Откуда утечка информации?
– И на это отвечу. Ты хотя бы водичкой угостил для начала. Или не рад? Жара попёрла. У нас уже купаются.
И мы уединились.
* * *
Я чего в отпуск-то рвусь. Рожать Очаровашке скоро. Ну, она и вбила в голову, что ребёночка надо в море покупать ещё до рождения. Крепким будет, здоровеньким, а главное – красивым: почему, мол, гречанка Афродитой стала? Она же из волны морской появилась на белый свет.
– Ты что же, там рожать удумала? – Я был в шоке.
– Как получится.
– С ума сошла!
– У меня подружка в Крыму. Мы давно переписываемся.
– И чего же?
– Зовёт меня. Она при санатории в Судаке. Там такая красота! И условия все. Санаторий – это же лучше, чем больница. Мы уже всё обдумали.
Вот так. Я и сел. А потом подумал: если она, женщина, мать, такая махонькая, и не боится, то что же я-то?
Но путь преградил Виктор Антонович Колосухин, мой шеф и начальник отдела. Я, конечно, в планы его не посвящал, не думал, что с наркоманией всё так обернётся, но к справке день ото дня находились разного рода дополнения, а время шло.
Квашнин, которому я поведал свои горести, ни с того ни с сего подмигнул:
– Что бы ты делал без меня?
– Издеваешься?
И он принялся рассказывать о Быкове.
Николай Быков, единственный живой из тех, кого я так долго разыскивал, оказался личностью непростой, с загадочной биографией и
