– и Рене пора уходить.
– Ну как? – спросил Котт, едва Рена вышла из кабинета.
Та прислонилась к стене у самой двери. Не было сил говорить с этим человеком. Кое-как собравшись с силами, Рена поплелась прочь, и её раб поспешил за нею.
ГЛАВА 8
– Что там у тебя? – с любопытством спросил Деми, ловко выдёргивая из кармана Рениного плаща коричневый пакетик, перевязанный бечёвкой.
И тут же развернул.
Ни с чем не сравним запах свеженьких банкнот! Пять зелёных десяток хрустели в руках и радовали взор затейливым узором и чёткими цифрами. Кошке понятно: купили девочку, не уследил раб за хозяйкой! Но, как говаривал мудрейший из мошенников Милли сан Биррен, всё можно обернуть в свою пользу. А уж деньги – штука безусловно полезная, особенно для здоровья.
– Ого, да ты делаешь успехи, – фальшиво удивился Деми. – Тебе осталось заработать ещё столько же, и ты меня победила.
Но девушка сердито зыркнула на него глазами.
– Можешь забирать себе, если только провалишь из моего офиса, – сказала она голосом, дрожащим от еле сдерживаемых чувств.
– Да что произошло-то? – теперь удивление было не фальшивым, Деми интересовали детали. – Ты только что вышла из конторы со свеженькой собственностью на поводке, и тебя это не радует? Или поводок некрасивый дали?
Рена остановилась посреди улицы и зашмыгала носом. Как маленькая, в самом деле!
Котт слегка приобнял девушку – так, чтобы вроде и дистанцию соблюсти, и в то же время коснуться Рены. Слишком тонкий плащик для такой холодины. Иначе почему девочка так дрожит?
– Лучше бы то пальто надела, – сказал он. – Давай в кофейню забежим, погреешься… хозяйка.
– Да видеть его не хочу, и тебя тоже, – Рена ускорила шаг, но Деми её тут же догнал.
– Ну согласен, оно жутко немодное. И старит тебя года на три-четыре! Давай после кофейни зайдём и купим тебе новое! Красное. Или в клетку. Или в красную клетку, хочешь?!
– Отвяжись от меня! – закричала вдруг Рена так пронзительно и тонко, что на них стали оборачиваться редкие прохожие.
– Не могу, - сказал Деми.
Да, он так и предполагал, что всё серьёзно. Конечно же в конторе кредитно-долговой службы её здорово обработали. Сначала подсунули эту анкету – а Деми прекрасно знал им цену! Агенты службы добивались того, чтобы граждане старательно выплачивали долги в страхе перед рабством. На самом-то деле редко какой инспектор будет добиваться, чтобы государственного раба отправили туда, куда ему хочется, хотя определённый шанс есть. А уж про частных владельцев и говорить нечего… Значит, для начала сунули ей анкету, потом наверняка сказали при личной беседе с контрольным инспектором, что на ней лежит ответственность за раба. В том числе, надо понимать, уголовная. Деми об этом тоже был наслышан. Ну, а ниоткуда появившиеся деньги свидетельствуют о том, что девочке предложили сделку. От которой она не отказалась. Не сумела. Скорее всего, оттого, что на неё искусно надавили. А надавить на такую нежную наивную девочку ничего не стоит.
– Это честно заработанные деньги, – сказал Котт, беря Рену под руку. – Не переживай.
– Это нечестно заработанные деньги, – возразила девушка. - Где там кофейня? Мне надо выпить кофе. Иначе я просто взорвусь.
– Гм… кофе вроде бы не успокаивает нервы, – заметил Деми. – Но посидеть в приятной обстановке будет неплохо!
И в самом деле, в уютной маленькой кофейне, где божественно пахло яблочным пирогом со взбитыми сливками, и где им принесли по большой кружке «молочной радости» с высокой пенкой, посыпанной корицей, Рена слегка расслабилась.
– Теперь давай рассказывай, как прошло, – сказал Деми. – Что тебе наговорили? Что я негодяй?
Рена кивнула.
– И велели за мной приглядывать?
Снова кивок.
– А не сказали, что я воспользовался твоей доверчивостью и обманул тебя? Ты же поэтому кричала на меня?
И Деми постарался принять самый невинный вид – этакого светлого, солнечного мальчика, ясного, как лучик. Внутри постепенно закипал гнев – прямо как чайник на электрической плитке, вот-вот засвистит, исходя паром. Но ему хотелось, что бы Рена продолжала верить ему, что бы вернулся тот вчерашний взгляд, полный сопереживания. Этот взгляд его согрел, по-настоящему и впервые за несколько чёртовых лет. С тех пор, как не стало мамы, никто так на Деми не смотрел, а тому минуло уже лет пять. Он мысленно посчитал – да, даже скоро шесть. Он остался один и занялся не слишком чистоплотными вещами. Не столько потому, что надо было выжить, сколько из чувства протеста. В нём ещё при жизни мамы зрело желание мятежа: пойти против государства, которое решает свои проблемы за счёт бесплатной рабочей силы. Вляпывался, конечно, и не раз, но не было случая, когда не выбирался бы. И теперь вот считай, что выбраться не получится – разве что честно отработав полгода и забыв о бунте против системы.
– Поэтому, – сказала Рена, яростно терзая полотняную салфетку. – С твоей стороны было не очень-то любезно вчера так подставить меня. Ты втянул меня в историю, из-за которой мне придётся поплатиться, Дем. Поверить не могу, как я вообще так быстро согласилась пойти куда-то с незнакомым парнем и украсть там деньги!
– Многие считают это гипнозом, – сказал Деми, – а я считаю человеческой наивностью. Ты не думаешь, что мы наказали хозяина закусочной за продажу дочери?
– Ты хотя бы знаешь, есть у неё право выкупа? - спросила вдруг Рена. – У тебя вот его нет.
– У неё точно есть, - ответил Деми, - потому что родственники не могут распоряжаться детьми, лишая их всех прав. Так не по закону. Я отдам те деньги в счёт её выкупа, только не выгоняй меня, пожалуйста, из агентства. Мы же ещё даже не придумали, чем оно должно заниматься!
Девушка пожала плечами.
– Я не могу тебе больше верить, - сказала она, но в её голосе Деми не слышал особого недоверия, разве что огорчение и неуверенность.
Ох, как с её стороны опрометчиво иметь такие выразительные глаза и такой богатый на интонации голос! Деми тут же захотелось преподать Рене несколько уроков
