Дожидаться открытия огня я не стал и в каком-то непонятном акробатическом прыжке, отталкиваясь от поручня, прыгнул в воду. Уже в полёте, как в замедленной съёмке увидел, как на спине полковника Ванг расцвели два кровавых тюльпана.
***
Селевёрстов Пётр Никодимович, сидя на прикормленном им для рыбалки месте у реки Амур, любовался встающим из-за горизонта солнцем, лучи которого разгоняли туман на реке.
Улыбаясь от ощущения зарождения нового дня, старый казак достал из стоящей рядом корзины стакан и неполную бутылку «беленькой». Налив чуть меньше чарки, вернул бутылку назад и достал свободной рукой малосольный огурец.
Резко выдохнув, Селевёрстов опрокинул стакан, крякнул и смачно захрустел огурцом. Вернув пустую посуду в плетёнку, достал оттуда бутерброд с копчёной белорыбицей, который был также быстро уничтожен.
Старый казак прислушался к ощущениям в организме и удовлетворённо кивнул. Наконец-то похмелье отпустило, выпито за последние три дня было не мало, а он уже не мальчик. Всё-таки шестьдесят семь уже стукнуло. Два года уже в старейшинах станицы ходит. Но и повод был знатный. Алёнка Аленина в станицу приехала. Точнее, с приличной свитой прибыла вдова командующего армией провинции Гирин Ли Чан Куифен с тремя своими сыновьями — наследниками генерал-губернатора той же провинции Чан Шуня.
— Тьфу, ты, чёрт возьми! Язык сломаешь с этими китайскими именами, — вслух произнёс Селевёрстов и вытер тыльной стороной ладони губы. — А Алёнка-то какой фифой стала. Настоящая генеральша.
Старый казак воровато оглянулся по сторонам, не слышит ли кто его разговора самого с собой. Ещё не хватало, чтобы слухи по станице пошли, что Селевёрстов заговариваться начал.
Да, это лето стало богатым на события. Сначала Тимоха, точнее флигель адъютант, Генерального штаба подполковник Аленин-Зейский Тимофей Васильевич, Георгиевский и Владимирский кавалер, обладатель «Золотого» оружия, он же Ермак, он же Белый ужас в гости заехал. Привёз с собой груду подарков чуть ли не для всей станицы и от себя, и от братов.
Кто мог подумать, что первый десяток казачат, собранный Тимохой для обучения воинскому делу четырнадцать лет назад, достигнет таких успехов.
То, что Ермак в ближниках самого царя ходит — это отдельная песня. Это, вообще, гордость и честь всего Амурского казачьего войска. Так и сын Ромка нынче сотник и командир особого подразделения Аналитического центра при царе-батюшке, Георгиевский кавалер. Второй, за Ермаком был этой наградой в Амурском казачьем войске награждён. Недавно Анну и Станислава 3-й степени получил. И всё с мечами. Жутко сказать, командовал штурмом дворца Великого князя Владимира Александровича, который против императора на измену пошёл.
Данилов Петька тоже сотник и тоже в Аналитическом центре служит. По словам Тимохи скоро женится на дворянке. Это Петька-то, который голожопый на хворостине четверть века назад по улице скакал, а потом от сверстников постоянно огребал из-за своей физической слабости.
Антипка Верхотуров и Вовка Лесков первые во всём Амурском войске получили на грудь Георгия второй, третьей и четвёртой степени, да золотые медали «За храбрость», а остальные пятеро из того десятка все Георгия 4-й степени имеют и все урядники. К тому же инструкторами в Аналитическом центре служили, аж по сто рублей в месяц получали. У нас хорунжий меньше получает. А тут служивые казаки…
Селевёрстов тряхнул головой, словно отгоняя сомнения в правдивости информации, после чего гордо улыбнулся. В одной станице три офицера выращены из обычных казаков, два из них Георгиевские кавалеры. А столько солдатских Георгиев нет ни в одной станице, кроме Черняева. Слава по всему Приамурью и Забайкалью идёт! И сейчас вон браты Тимохи у генерала Ренненкампфа опять какими-то инструкторами служат. Обучают казаков новым видам боя. Чувствуется, точно ещё Георгии выслужат. А Антипка с Вовкой может быть, полный Георгиевский бант получат. Вот славно было бы!
Мысли старого казака перекинулись на приезд в станицу Алёнки Алениной.
— Деда, меня батя прислал. К тебе домой сейчас китайская генеральша в гости придёт. Она в нашей гостинице остановилась, — выпалил одним духом шестилетний внучок Матвейка, буквально влетевший в горницу.
— Что за генеральша, да ещё китайская? — спросил удивлённо Селевёрстов.
— Она сегодня с тремя детьми и сопровождением на пароходе приплыла и на постой к нам в гостиницу встала. А потом спросила у батьки, где ты живёшь. Он сейчас с ней идёт, а меня вперёд отправил, — как из пулемёта протараторил малыш.
— Вот те на! Что за напасть-то такая! — Старый казак перекрестился и кинулся к шкафу, где висел его парадный мундир.
Через несколько минут Селевёрстов уже был на крыльце и увидел, как открывается калитка, и старший сын Никифор с поклоном пропускает во двор женщину, одетую в длинное маньчжурское платье «ципао» красного цвета, украшенное золотым шитьём. На её голове замысловатую причёску поддерживали украшения, блестя драгоценными камнями. С толку сбивало то, что лицо у гостьи было явно не китаянки, особенно выделялись блестевшие изумрудами зелёные глаза.
Сделав несколько семенящих шагов по двору, незнакомка чисто по русскому обычаю поклонилась в пояс, после чего произнесла:
— Будь здрав, дядька Петро! Тимофей сказал мне, что ты ему отца заменил, когда вся наша родня умерла. Как к отцу я к тебе и пришла. Я Алёна Аленина.
Женщина вновь низко поклонилась.
— Алёна…, - неверяще произнёс Пётр Никодимович, сделав два шага с крыльца, покачнулся и плюхнулся пятой точкой на ступеньку. — Мы же тебя давно похоронили…
— Живая я, дядька Петро, — Аленина просеменила к старику и взяла его за руку. — Живая. Вот приехала могилам поклониться. Брат моего покойного мужа отпустил на время родные места посетить.
Старик внимательно всматривался в лицо гостьи.
— Боже мой, как же ты на мать похожа. Копия Катерины. И с Тимохой одно лицо, только ему глаза от отца достались, — Селевёрстов не заметил, как по его щекам потекли слёзы. — Надо же, живая…
— Охренеть! А я думал, на кого же госпожа Чан похожа. И, правда, вылитая тётка Катерина, — раздалось от калитки, где столбом застыл Никифор.
— Какая ещё госпожа Чан? — удивлённо произнёс старый казак.
— Это я, дядька Петро. Меня сейчас зовут Ли Чан Куифен. Я вдова генерала Чан Кианга — командующего армией провинции Гирин, а его старший брат Чан Шунь — генерал-губернатор этой провинции.
— Кхе… Да уж, Аленины, вы не мелочитесь. Один в ближниках у нашего царя-батюшки, вторая китайская генеральша. Жаль Василий с Катериной до этого не дожили. А станица теперь совсем с ума сойдёт. Да что там станица! Всё Приамурье, правильно сказал сынок, охренеет, — улыбаясь сквозь слёзы, произнёс старик. — Ну-ка, дочка Алёнка, помоги мне встать, а то что-то ноги не держат.
Да, уж! Станица ошалела от новости, что «китайская генеральша» с тремя детьми, которую сопровождали пять служанок и десяток телохранителей, выглядевших по повадкам умелыми бойцами — это много лет назад пропавшая во время нападения хунхузов на станичный обоз Алёна Аленина.
