Книга Роуз и магия маски - Холли Вебб

Первую часть путешествия Фредди пытался научить Роуз играть в шахматы. Она не очень-то хотела учиться и предпочла бы просто смотреть в окно. Они уже добрались до той части Лондона, где ей никогда не приходилось бывать. Фредди, к сожалению, за свою жизнь немало поездил в карете и теперь жаждал развлечений.

После нескольких минут игры Роуз уже была уверена, что Фредди жульничает и, возможно, придумывает правила на ходу.

– Почему эта лошадь двигается только так? Лошади же не ходят боком! Ерунда какая-то!

– Эта фигура называется «конь», Роуз, и то, что ты проигрываешь, не означает… – самодовольно начал Фредди.

– Играй тогда с Гусом, – обиделась Роуз. И это оказалось прекрасным решением, потому что теперь она слушала, как Фредди жалуется на запрещенные ходы и передвижение фигур усами («Ужасно неприлично!»).

Роуз прижалась щекой к прохладному стеклу, чувствуя, как карета покачивается и подпрыгивает на упругих рессорах, и жадно глядя, как уплывает вдаль дорога. Интересно, когда они увидят море?

Они провели в карете длинный тусклый день. Роуз никогда раньше не видела таких просторов – пустых полей, темных и замерзших, с кое-где растущими одинокими деревьями. Она думала, что сельская местность покажется ей очаровательной, но сейчас скучала по зданиям и спрашивала себя, куда подевались все люди.

Мистер Фаунтин торопился поспеть в Дувр в тот же день и поэтому разрешал лишь короткие остановки, чтобы сменить лошадей, без задержек на постоялых дворах. С корзинкой миссис Джонс расправились к полудню, после чего в карете остался запах рыбного паштета, так что Роуз была рада возможности выйти на несколько минут и выпить чашку горького кофе на следующей станции. Они с Беллой и Гусом прижимались к камину. Горячие кирпичи на полу кареты уже давно остыли, а день становился все холоднее. Постепенно надвигались сумерки, и небо затягивало розоватыми полосками облаков.

К вечеру Белла заснула у Роуз на плече, и та мысленно благодарила ее за тепло. Роуз откинулась на бархатную спинку сиденья и удивлялась, как Белле удается спать и как выехавшая из Лондона мягкая карета превратилась в телегу на деревянных колесах.

Проснулась она оттого, что Фредди тряс ее. Карета наконец остановилась.

– Приехали? – Она осторожно толкнула Беллу, освобождаясь от мехов и дрожа от холода.

– Да, да, идем! – нетерпеливо ответил Фредди. – Ты только посмотри!

Белла еще толком не проснулась и опиралась на Роуз, так что ей пришлось выбираться из кареты бочком, чтобы не дать младшей девочке упасть. Только когда они обе уже стояли на каменной пристани, Роуз обратила внимание, где они. Она подняла глаза на черную штуковину, возвышавшуюся над ней, и судорожно сглотнула. Штуковина выглядела такой устремленной вперед, созданной, чтобы рассекать воду, и сейчас казалось, что она надвигается на Роуз, хотя та видела канаты, которыми корабль был привязан к странным железным грибам, торчащим на пристани. Судно напоминало акулу или одну из тех диковинных черных ныряющих птиц, которых Роуз видела в «Энциклопедии по естествознанию для мальчиков, с 24 цветными иллюстрациями», одолженной у Фредди. И на этом они поплывут. Эта штука полетит по воде, а они будут на борту.

Роуз оторвала глаза от выкрашенной черной краской обшивки и увидела, что их окружает лес мачт, ярко-черных на фоне кровавого неба. Моряки спешно заносили на борт багаж; по сходне спустился офицер, чтобы проводить всю компанию.

Фредди захлебывался от восторга – им невероятно повезло. Судно, обещанное королем, оказалось той самой «Принцессой Джейн», сыгравшей такую важную роль в талисийской войне, объяснил он Роуз. Корабль назвали в честь малышки-принцессы и с тех пор считали счастливым. Храбрый капитан Фримантл, командовавший кораблем во время войны, к сожалению, погиб, выполняя рейс в Индии. Команда божилась, что его схватил прямо с полубака гигантский спрут, но в Адмиралтействе этому не очень-то верили. Капитан Фримантл был большим любителем рома, и более вероятным казалось, что он просто оступился во время шторма и свалился за борт. Считалось, что команда, обожавшая своего капитана, несмотря на склонность к длинным речам, придумала историю со спрутом, чтобы увековечить его память.

Теперь «Принцессой Джейн» командовал капитан Пик, и Роуз решила, что его память вряд ли кто-нибудь соберется увековечивать. Он оказался сварливым и надутым и поприветствовал мистера Фаунтина на палубе корабля ругательством.

– Мы упустили ветер, это вам понятно? Из-за вас и вашего выводка детей – детей! Я теперь детский сад перевожу, что ли? – Он злобно оглядел Фредди, Роуз и Беллу – особенно Беллу с ее горностаевой муфтой и куклой Люси, одетой точно так же, как хозяйка. Эта милая картина, похоже, привела его в ярость – он чуть не зарычал.

Роуз сунула руку в Изабеллину муфту, сжала ее заледеневшие пальчики и оттащила ее к огромному мотку каната, подальше от разъяренного капитана. Маленькая волшебница вполне могла сказать какую-нибудь жуткую грубость или даже отрастить когти, как она когда-то уже делала.

Белла поежилась, глядя вверх, на паутину снастей.

– Мне не нравятся корабли. Долго нам придется плыть?

– Все зависит от ветра, – негромко ответил Фредди. – А он сказал, что мы его упустили. Теперь можем застрять в гавани на неизвестно сколько дней. Но когда отплывем, до Корманса всего несколько часов пути. – Он засмеялся и окинул взглядом мачты. – Быстрее, чем сюда из Лондона. Разве не роскошный корабль?

– Мне этого не вынести! – простонала Белла, перегибаясь через борт и глядя на воду. – Ты только посмотри, как нас бросает вверх и вниз!

Гус прошелся по перилам, с отвращением морщась. Он говорил Роуз, что коты избегают воды. В это путешествие он отправился исключительно потому, что без него они бы пропали.

Роуз посмотрела вдаль через плечо Беллы. Гавань подернулась легкой зыбью, но она подозревала, что это не считается плохой погодой и в открытом море будет гораздо хуже. Ее желудок сделал неприятный кульбит, но она решила, что это от страха, а не из-за морской болезни.

– Может, спустимся в каюту? – предложила она, глядя вдоль борта судна на открытое море. Его так много – до горизонта! Жутковато было представлять, что скоро – она не знала, надеяться на ветер или безветрие, – они окажутся посреди воды, откуда даже не будет видна суша. Тяжелая якорная цепь, намотанная вокруг кабестана[2], вся в водорослях и раковинах, казалась последней спасительной ниточкой, соединяющей их с землей.