не получилось. Раннер выдал еще одну длинную фразу и Соколова-Урусова с некоторым недоумением перевела:
— Господин Раннер предлагает подписать протокол о намерениях. Правительство Советской России предоставляет Австрийской республике скидку на нефть и лесоматериалы на тридцать процентов, а также компенсацию за использование нефтяных промыслов в районе Дрогобыча и Бориславля. В ответ оно готово признать юридическое существование Советской России.
А вот это уже интереснее. Теперь уже есть что предлагать Совнаркому. Но, опять-таки, в данном случае я могу лишь довести предложение Раннера до сведения товарищей Чичерина и Ленина, а вот протокол о намерениях подписывать не имею права. Этот документ может подписать… Ну, разве, что сам Владимир Ильич. А вот стоит ли дипломатическое признание Австрии тридцати процентов скидки на нефть и лес? Про зерно Раннер во второй раз вообще не упомянул. Как по мне — так я бы пожертвовал какими-то процентами, да и скидку бы сделал. Но никак не в тридцать процентов.
Нефть и лес все равно придется кому-то продавать — валюта позарез нужна, а потери при изначальных продажах неизбежны. Пока-то еще мы выйдем на мировой рынок, пока все «устаканится». Но вот увязывать скидку с признанием Советской России «де-юре», я бы не стал. Но еще больше мне не понравилось требование о компенсации за нефтепромыслы. Я даже не стану справляться о размере компенсации. Вон, англичане тоже чего-то требуют, и что? Потери британских нефтепромышленников в Баку куда больше, нежели потери у австрийских. Но у Англии имеются иные варианты получения «черного золота», а вот у Австрии? Понятно, что она станет покупать нефть в Румынии, Венгрии. Где еще в Европе имеется нефть? В принципе, может возить французскую (то есть, алжирскую) нефть по Дунаю, но это дороже. Понимаю, что австрийцы желают получать жизненно важное сырье за бесценок, но тридцать процентов — перебор.
— Господин Раннер, — осторожно начал я, кивая Юлии Иосифовне, чтобы переводила не торопясь. — Ваши предложения будут доведены до правительства Советской России в самое ближайшее время. Мне кажется, имеет смысл отправить в Москву вашего специального представителя, который передаст Председателю нашего правительства проект документа. Но чтобы дать вам такую огромную скидку, нам необходимо что-то получить взамен. Тем более, Советское правительство не сможет гарантировать, что оно выдаст какую-то компенсацию за нефтяные месторождения, находящиеся сейчас на территории Галицийской республики, не входящей в состав РСФСР. Да и Галиция вряд ли станет вести переговоры с вами о компенсации.
Произнося последние слова, я представил себе неформального руководителя Галицийской народной республики с его усами, трубкой, а еще — с большим кукишем, который он покажет в сторону Австрии.
Реннер выслушал очень внимательно, даже сделал для себя какую-то пометку, потом принялся говорить, по моему примеру делая паузы, а товарищ Соколова переводила:
— Вы, как торговый представитель Советской России — то есть, как человек, имеющий определенный опыт, а также как человек, пользующийся доверием правительства, смогли бы сказать — о какой скидке может пойти речь?
Отрадно слышать, что даже в Австрии у меня имеется некая репутация. Впрочем, Франция и Австрия рядышком, а представители правительств общаются друг с другом. И сам Раннер недавно был в Париже.
— Я могу лишь изложить свое частное мнение, — начал я, стараясь подбирать самые простые слова.— Если бы я участвовал в составлении протокола о намерениях, то я бы поставил вопрос — о пяти, максимум — семипроцентов скидки за нефть, не более десяти процентах скидки за древесину. Касательно же зерна, то я вообще не уверен, что мы сможем его продавать. Но повторюсь, что я не уполномочен вести подобные переговоры. Касательно же нефтяных промыслов. Насколько я помню, они принадлежали не государству, а частным лицам. Как может Австрийская республика претендовать на компенсацию за собственность, что когда-то принадлежала подданным Австро-Венгерской империи? Ваша республика юридически не считается преемницей Австро-Венгрии.
— Советскую Россию тоже не считают правопреемницей Российской империи, — парировал Раннер, передавая свои слова через мою переводчицу.
Если бы я говорил языком своего времени, то сказал бы — мол, приплыли. Теперь же я скажу, что мы упремся в тупик, в юридическую казустику. Австрия — это не Австро-Венгрия, а Советская Россия — не империя. А ведь Австрийская республика желает признать Советскую Россию не меньше, нежели мы заполучить дипломатическое признание. Одна из «великих» держав уже ведет переговоры, и австриякам это известно. И наше сырье им позарез нужно. Если бы не хотели, то не приглашали бы в министерство простого торгпреда. Ну, как бы простого. Раннер уже сказал, что я пользуюсь доверием своего правительства.
И отчего Раннер прицепился к этим нефтепромыслам? Кстати, а статс-секретарь не юрист по образованию? Скорее всего юрист, потому что чаще всего именно они и становятся главами государств, влиятельными министрами. Не исключено, что на него «давят» бывшие владельцы этих нефтепромыслов, требуя решить вопрос. И он поддается, как и любой либеральный деятель. А кто из либералов устоит, если на него насядут толстосумы?
— Если бы это зависело от меня, то я предложил бы нам завязывать дипломатические отношения с "чистого листа, — улыбнулся я. — Мы с вами были врагами. (Я не стал упоминать, что я сам — вернее, Володька Аксенов имеет шрамы от австрийского штыка) Но в этом, кроме минусов, есть и плюсы. Мы с вами ничего не должны друг другу, в отличие от долгов России ее союзникам по Антанте. А эти долги мы не признали. Поэтому, я предлагаю — не настаиваю, а именно предлагаю, чтобы ваш представитель поехал в Москву с двумя предложениями: первое — о заинтересованности Австрии в торговле с Россией, о готовности закупать нефть и лес, но с разумной скидкой. Ваши предприниматели в частном порядке могли бы решать вопросы о концессиях. Уверен, что они будут внимательно рассмотрены, а некоторые и удовлетворены. А второе — о необходимости начать переговоры о дипломатическом признании Советской России. Думаю, эти переговоры можно провести во Франции. А ваши нефтепромышленники, которым принадлежали нефтепромыслы в Галиции, пусть обращаются с требованием о выплате компенсации к руководству Галицийской республики.
Хотел еще предложить им обращаться в Международный арбитражный суд, но здесь, вроде бы, такого нет. Можно еще в Лигу Наций. Кстати, она уже создана или создается? Вроде, должна бы уже появится. Когда ее создавали в моей реальности? В девятнадцатом или в двадцатом? А у нас уже двадцать первый идет. Куда Лига Наций девалась? Или она есть, но от нее настолько мало прока, что даже газетчики не упоминают?
[1] Некрасов Н. Железная дорога
Глава 9
Берлинское торгпредство
Все озадачены, все при деле, а мне уже и уезжать пора, билет в кармане, а я переживаю— не уйдет ли в разнос товарищ Овсиенко? Но он, кажется, взялся-таки за ум. Деловито пересказал некоторые достопримечательности Вены, посетовав, что улицы слишком широкие, а проходных дворов почти нет, уходить от погони здесь тяжело. Потом показал газету «Эхо далекой родины» на русском языке. Правда, издавалась она не какими-то русскими эмигрантами, живущими в Вене, а моим инженером-электриком Алексеем Холминовым, после отъезда Вадима Потылицына ставшего и редактором, и издателем. «Эхо» уже потихоньку стало приносить прибыль, особенно после того, как в ней стали публиковать рассказы Михаила Пришвина. Значит, ушлые французские предприниматели покупают нашу газету и везут ее в Австрию.
Выслушав чекиста, похвалив его за работу, спросил:
— Вы, товарищ, когда перед Юлией Иосифовной извинитесь? А заодно объясните — где вы умудрились в поезде водки найти?
— Виноват, товарищ начальник, — понурил голову бывший борец со спекуляцией. — Про беса, что попутал, говорить не стану, сам виноват, никакие бесы здесь не при чем.Обещаю, что больше такого не повторится.Перед товарищем переводчицей извинюсь, вот только духу для этого наберусь. А выпил не водки, а шнапса. На перроне, когда вы кофе ушли пить, мне один французик стакан налил. А я думал, что это вино и дерябнул.
Перепутал вино со шнапсом? Ладно, будем считать, что я ему верю, тем более, что раз у меня все равно нет выбора, то придется поверить.
— Сергей Петрович, два прокола вы допустили. Первый — выпили, хотя прекрасно знаете, что напиваться на службе нельзя. Второй — стали приставать к женщине. Замужней, между прочем.
Про себя же подумал, что главный прокол не в том, что приставал, а в том, что делал это не очень-то аккуратно. Ну кто же клеит даму в купе плацкартного вагона? А вот пугать, что третьего прокола ему не простят, я не стану. Пугать вообще не в моих правилах. Но если Овсиенко не совсем дурак (а он не дурак!), то должен все понять
