Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Уильям повернулся и посмотрел в открытое лицо Эвана. В эту минуту Уильям понял, что этому мальчику является что-то ужасное.
— Моя сестра утонула однажды летом, — ровным голосом произнес Уильям. Он не стал рассказывать о том, что ее смерть раздавила родителей, что другая сестра в ту же ночь сбежала с торговцем лошадьми. Не упомянул он и о том, что Эми больше всего любила синее платье. В этом платье ее и похоронили без малого пятьдесят лет тому назад.
— Думаю, это ее я видел возле реки. — Эван взглянул на Старра, чтобы проверить — не засмеется ли тот. Но нет, старик только кивнул головой.
— Ты побывал на войне, — заметил Уильям с добротой, которой сам от себя не ожидал после того, как его сын погиб на войне. — Еще не скоро уляжется все, что ты пережил.
— На ней не было обуви, — сказал Эван в надежде, что его замечание подстегнет память мистера Старра.
На малышке Эмми не было обуви, когда ее нашли, и похоронили ее тоже без обуви. Мать Уилла сказала, что на небесах обувь никому не нужна. Она потребовала, чтобы открыли гроб, и сняла с дочери туфельки из кожи угря, которые надели женщины, когда обряжали девочку. Уилл тогда взглянул в бледное лицо сестры. Он боялся ее открытых глаз, но, слава богу, глаза у нее были закрыты.
На следующее утро они отправились к реке вдвоем: старик, которому незачем было жить, и юноша, который думал, что он, возможно, уже мертв. Поскольку они не знали, сколько им придется ждать, то решили взять с собой удочки, чтобы не терять времени зря. Форель клевала хорошо, и через час у каждого было по полному ведру. В другое время они, наверное, поговорили бы о том, что им улыбается удача, но не в тот день. Они сидели на берегу и слушали, как журчит вода. Однажды Эвану почудилось, что за ивами мелькнуло голубое пятнышко, но это был василек на тонком стебле. На следующий день они пришли снова. Эван накопал червей в старом заброшенном саду за домом, где земля была красная, говорили, что для червей это хорошо, а для любовников — не очень, но Эван не обращал внимания на эти слова. Уилл попросил невестку приготовить им завтрак, чтобы взять с собой. Когда Мэтти Старр узнала, зачем они идут на реку, что они поджидают выходца с того света, ее глаза расширились.
— Ничего не случится, посидим на берегу, и все, — успокоил ее свекр. — Славно позавтракаем на свежем воздухе.
Когда Уильям ушел на реку, к Эвану, Мэтти схватила детей и побежала к миссис Келли, соседке. Она попросила присмотреть за Гленном, которому было всего три года, и за малышом Уиллом, которому не было и двух. Взгляд у Мэтти был дикий, голос напуганный. Миссис Келли согласилась присмотреть за малышами, хотя ей и своих дел хватало: выводок детей и огромный участок, управляться с которым помогал единственный мул. Мэтти не обратила внимания на то, что ставит миссис Келли в затруднительное положение, она оставила малышей и побежала через поле в старых рыбачьих ботинках мужа. Она чувствовала необычайную легкость и свободу, словно ее, как тополиный пух, подхватил и несет ветер. Мэтти взяла за обычай носить одежду мужа и в последнее время ходила по городу не иначе как в бриджах и синей куртке Константа. Она надевала его носки и исподнее. Она спала с портретом Константа на груди. Она чувствовала, как его длинные худые ноги прижимаются к ее ногам, его пальцы перебирают ее волосы, его дыхание щекочет кожу. Она просыпалась, охваченная приступом желания, и, осознав, что сон сменился явью, не хотела вставать с постели. Иногда она оставалась в кровати до полудня, и дети слонялись голодными, если только дедушка не заходил покормить их.
Мэтти бежала по высокой траве мимо старейшего в городе яблоневого дерева, того самого, которое, по преданию, упорно плодоносило в тот год, когда не было лета, и спасло жителей от голодной смерти. Дерево стояло окутанное облаком белых цветов. Мэтти думала — цвели ли яблони в Виргинии, когда Констант воевал там, и лежал ли снег на полях, такой глубокий и мягкий, как в Блэкуэлле той зимой, когда погиб Констант? Она думала — такая ли красная там земля, как в Блэкуэлле, в самом старом городском саду за домом Партриджей? «Земля, политая кровью, скорбит, но приносит сладкие плоды» — так твердят ей городские старухи. Они думают, что подобная чушь может утешить, как будто ее горе можно чем-либо подсластить. Неудивительно, что она почти перестала разговаривать с людьми.
Мэтти добралась до леса. Там рос дикий крыжовник. Совсем недавно, прошлым летом, они с детьми собирали его здесь, чтобы испечь Константу на ужин пирог. Вечером накануне его ухода на войну она умоляла его не уходить, прекрасно понимая, что он не прислушается к ее мольбам. Не в характере Константа было прятаться за спины других.
— Это война, — сказал он ей так, словно этим все объяснялось.
— А мне все равно, — горячо возразила она.
Она уговаривала его, сев к нему на колени, целовала и предлагала себя, она сказала, что сделает все, лишь бы он остался, но утром он покинул супружескую постель и собрал рюкзак. Он ушел, думая, что она спит. Она позволила ему так думать. Она не смогла бы расстаться с ним, видя, как он уходит.
Наполовину преодолев лес, Мэтти услышала шум реки. Земля под ногами становилась все более сырой, слой мха и опавших листьев — все толще. Однако ноги Мэтти в ботинках мужа оставались сухими. Скоро она увидела своего свекра и мальчика, который вернулся с войны без ноги. Они сидели спиной к Мэтти, смотрели на реку и поедали завтрак, который она им приготовила. Они не слышали, как она шла через папоротник среди сосен и белых берез. Ботинки были хорошо разношены мужем и не скрипели, юбка обвивалась вокруг ног. В двадцать пять лет Мэтти осталась вдовой. Все в ее жизни уже произошло: и самое лучшее, и самое страшное. Ее жизнь закончилась, все дальнейшее — просто провождение времени. Ей вдруг захотелось побежать что есть мочи. Она подумала об оленях — как они скользят по лесу, невидимые, словно привидения. Она мечтала, как в сумерках подбежит к реке, встанет на четвереньки и напьется холодной воды. Ее длинные светлые волосы подхватит течение, кончики их заледенеют. Никто ее не отыщет. Никто не узнает, где она. Она представила, как снимает одежду, оставив только тонкое исподнее Константа, вступает в реку, нащупывая ногой красные камни, угри мельтешат вокруг, наматывая на себя стебли водяных гиацинтов, и уносят ее прочь.
Эван Партридж покончил с завтраком. Хлеб с маслом да несколько ломтиков апельсинового сыра. Свежая земляника, помятая, но вкусная. Он прикрыл глаза — между высокими деревьями сквозило солнечное марево. На мгновение он вернулся в прошлое, когда брат был жив. Он бежал домой из школы так быстро, что пыль позади клубилась облаком. Вдруг он услышал хруст веток в лесу под чьими-то ногами и краем глаза уловил, как что-то мелькнуло. Ему вспомнились голуби во время перестрелки, и он резко оглянулся, словно его самого подстрелили. Он увидел Мэтти Старр — споткнувшись о молодое деревце, она рухнула на землю. Эван забыл, что у него всего одна нога. Он рванулся навстречу, боясь, что она разбила голову о камень. Мэтти даже не выставила руки вперед, чтобы смягчить удар. Как будто она хотела упасть, перестала сопротивляться.
Когда он оказался рядом, глаза Мэтти были закрыты. Эван обнял ее и попросил:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
