Я опускаюсь на пустующую половину кровати и ужасаюсь. Она выглядит меньше, чем показалась с первого взгляда. Расстояние между нами с Яром не больше двадцати сантиметров. Мы можем касаться друг друга во сне и от этой мысли становится не по себе.
— Нет. А ты?
Он отрывает взгляд от телефона и строго смотрит на меня. Злится, что я сравнила его с отчимом?
— Не хочу, — отвечаю Жарову.
— Тогда спи.
Я киваю, отворачиваюсь к нему спиной и кутаюсь под одеяло. Несмотря на сумасшедший день быстро уснуть не получается. Я слышу каждый шорох и каждый звук. Яр шумно вздыхает, откладывает телефон на тумбу. Скрипит кровать. На улице не прекращаясь идёт дождь. Наверное, в конце концов, именно он меня и убаюкивает.
Мне снится наш с Верой обычный день в Торонто. Мы гуляем в парке, кормим птиц. Стоит солнечная жаркая погода, но внезапно начинает идти снег. Я в летнем сарафане, а для дочки откуда-то находится теплый комбинезон. Усадив Веру в коляску, быстрым шагом качу её по широкой аллее. Ноги утопают в снегу, мне холодно. Ноги в босоножках коченеют, а руки превращаются в ледышки.
Я открываю глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Темно, в окна барабанит дождь. Тело знобит, поэтому я двигаюсь к центру кровати и добираюсь до источника тепла.
Глава 15
* * *
Тепло. Теплее. Жарче. Вот так, да.
Когда меня обнимают сильные руки — становится значительно лучше, но не настолько, чтобы вновь отодвинуться на свой край кровати. Голова ватная, пустая. Я ни о чём не думаю. Только мелко дрожу и прижимаюсь губами к шее Ярослава. Намертво цепляюсь пальцами в ворот его халата, веду губами выше — к подбородку. Он колючий, но всё равно безумно приятно касаться.
Я успокаиваю себя тем, что это ненадолго. Вот-вот. Одну минутку, секундочку. Украду у Яра каплю тепла и тут же вернусь на своё место. А пока мне хорошо. С ним в обнимку хорошо. Когда тесно-тесно друг к другу, даже сантиметра свободного не остаётся.
— Соня, — обращается ко мне Жаров.
Его низкий хрипловатый голос в полной тишине комнаты задевает все нервные окончания. Я зажмуриваюсь, слизываю кончиком языка вкус его тела. Такой… до боли знакомый, родной.
Слышу, как Яр шумно втягивает воздух сквозь зубы и неспешно ведёт рукой по моей спине. Мы под одним одеялом, без белья. Может случиться всё, что угодно, но в моём странном состоянии это вовсе не пугает.
— Я три долбанных часа не могу уснуть, — продолжает Ярослав.
Я обнимаю его за шею. Целую в щёку. Слушаю, что говорит, но не совсем. Слова будто рассыпаются и не желают складываться в предложения, оттого теряется весь смысл.
— Ты то и дело оголяла свои длиннющие ноги и бёдра. Ворочалась и стонала во сне. Я живой здоровый мужчина, у которого давно не было секса, чтобы спокойно на это реагировать.
Я нахожусь в беспамятстве. Киваю, что-то шепчу. Успокаиваю Яра. Пусть простит, я не со зла.
Вместо того, чтобы сбежать — активно трусь о крепкое мужское тело и касаюсь губами везде, где могу дотянуться. Всё это с закрытыми глазами. Так проще, легче. Дышать, чувствовать.
У Яра громко колотится сердце — почти как так же, как и моё. И он — это единственный действенный метод, чтобы хотя бы немного справиться с жутким ознобом.
Ярослав касается моего лба, напрягается всем телом. Перестаёт гладить и мне это не нравится.
— У тебя температура поднимается, Сонь, — заявляет он. — Вот почему тебе холодно.
Жаров собирается встать с постели, но я продолжаю крепко за него держаться. Обнимаю, пытаюсь найти губами его губы, будто они хоть как-то меня излечат.
— Согрей меня, — отчётливо озвучиваю желание. — Пожалуйста, согрей.
Яр тяжело вздыхает и остается.
Не расслабляется ни на грамм, но его рука направляется вниз, раздвигает полы моего халата и касается лобка. По коже пробегает сотню мурашек.
— Нужно найти Валентину и попросить жаропонижающее, — произносит он то ли мне, то ли себе.
Но ладонь не убирает. Касается пальцами клитора, нежно гладит.
Мне кажется, что это сон, иллюзия, не на самом деле. Тело чувствительное, отзывчивое — лепи и делай что хочешь.
Я развожу ноги шире, позволяя Яру войти в меня одним пальцем и почувствовать степень моего возбуждения. Оно зашкаливает. На реакцию Жарова мне откровенно наплевать. Я просто хочу, чтобы он продолжал делать то, что делает. У меня давно не было секса. Да что там. В последние годы на пальцах одной руки можно сосчитать сколько раз я занималась самоудовлетворением. Быстро, постыдно, в душе. Обычно успевала только искупаться и почистить зубы.
Яр всматривается в моё лицо, я чувствую. Затем впивается губами в мои губы, проталкивается языком в мой рот и жадно целует, будто хочет испить до дна. Параллельно входит в меня ещё одним пальцем. Двигается, трахает меня. Сильнее, резче, выбивая из моего тела влажные и пошлые звуки. Темнота раскрепощает. Я посасываю язык Яра и обнимаю его руками за шею. В голове создаются фантазии.
Жаров скидывает с нас одеяло. Я дрожу, но теперь не понимаю — от желания или повышенной температуры тела. В любом случае не хочу останавливаться.
Яр переворачивает меня на спину, полностью развязывает халат. Чувствую, что смотрит. На грудь, живот и ниже. Туда, где беспорядочно двигаются его пальцы.
— С ума сойти, — проговаривает он.
Сейчас я меньше всего думаю об изменениях собственного тела. О недостатках. О том, что после годового кормления грудью она стала чуть больше единички. О том, что на животе остались растяжки — плохая наследственность. Скорее всего, Яру этого не видно. Но ему нравится. Сильно нравится. Потому что в следующую секунду он накрывает губами мой сосок и втягивает его в себя.
Я выгибаюсь дугой, зарываюсь пальцами в его жесткие густые волосы и громко стону. Внизу живота мокро и горячо. Там самый настоящий потоп. Пальцы Ярослава утопают в моей влаге, погружаются легко и часто. Он давит на клитор, нежно ведет по часовой стрелке. Затем резко входит в меня двумя пальцами одновременно и увеличивает темп. Я на секунду представляю, что внутри меня его член. Большой, горячий, твёрдый. С выпуклыми венами и блестящей от возбуждения головкой.
— Ещё… Ещё… Яр, ещё…
Он перемещается к другой груди. Задевает твёрдый сосок кончиком языка, кружит вокруг него. Комната сужается, потолок давит. Запахи смешиваются, я почти ничего не слышу кроме собственных стонов, которые врезаются в барабанные перепонки. Пальцы Ярослава двигаются жёстче, сильнее. Его дыхание срывается, а каменная эрекция настойчиво трётся о моё бедро.
Удовольствие накатывает такой силы, что меня подкидывает на месте. Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух. Улетаю куда-то высоко-высоко и надолго. По венам проходит тысячу мощных импульсов.
