ударом. Прямо в сердце!
И тут же разворачивает меня к себе.
Прижимает к дереву.
Его глаза горят почти безумием!
– Но…
Еле выдыхаю, чувствуя, как дрожь проносится по всему телу.
– Молчи, – прижимает палец к моим губам.
– Просто молчи… Саида…
И слова забиваются в горле.
Особенно, когда его глаза наполняются этим нечеловеческим, адским пламенем!
Ноздри раздуваются, как у дикого зверя, почувствовавшего добычу и запах крови.
Кадык ходит ходуном.
Челюсти сжимаются так крепко, что я, кажется, даже слышу хруст его зубов.
И вся горю. Дрожу и трепещу от его близости.
От его рваного, частого дыхания.
– Давид…
Все же бессильно выдыхаю.
В последней попытке поставить между нами хоть какой-то заслон. Голосом. Именем. Звуком провести хоть какую-то черту.
Чувствую.
Этот безумный ураган уже накрывает. Накрывает нас обоих!
И…
Нужно что-то, что срочно могло бы нас обоих остудить!
– А где родители? Тамила? Вы здесь до сих пор на прогулке, да?
Лепечу, сама не вполне соображая, что говорю.
– К черту!
Он хрипло выдыхает почти мне в губы. Наклоняется так близко, что я тону.
Тону. Сгорая в адском безумии его глаз.
– Давид…
Как странно, как жалко звучит мой голос!
Он сейчас больше похож на какой-то слабый стон!
Он дергает головой. Будто и сам пытается сбросить наваждение!
Но…
Тут же его горячая рука опускается на мой живот.
Ниже пупка.
Прожигает.
И я не выдерживаю.
Слабо, тихонько стону. Чувствую, что сейчас просто обмякну в его руках. Сползу вниз по стволу этого огромного дерева!
И отступать некуда. Я прижата спиной так крепко!
– Саида…
Его ладонь прижимается сильнее.
И вдруг резко.
Он прижимается губами к бешено бьющейся жилке на моей шее.
Будто выпивает. Впитывает мой рваный пульс.
И мое сердце своими бешеными ударами выдает меня с головой!
А внизу живота простреливает. И слабость с каким-то странным жаром разливается по всему телу!
Электрические разряды становятся все сильнее.
Боже!
Как ему удается! Он же почти ничего не делает!
А я содрогаюсь всем телом!
Безотчетно выбрасываю руки вперед.
Почти ударяюсь о его каменную грудь.
Чувствую ладонями, как сталью перекатываются на ней мышцы.
И…
Сама не понимаю, как мои руки замирают.
Вместо того, чтобы оттолкнуть, начинаю скользить руками по его груди.
Задыхаюсь.
А голова начинает метаться из стороны в сторону.
В кровь будто вплеснули огромную порцию полыхающего пламени, когда он вдруг прикусил эту венку, глухо зарычав.
И я уже теряю весь свой здравый смысл!
Он разбивается, как тонкий фарфор под мощным ударом!
– Пожалуйста… Давид…
Сама не понимаю , о чем прошу.
Вся трепещу рядом с ним.
Захлебываюсь этой сумасшедшей близостью!
И волосы цепляются за шершавые выпуклости ствола. Прическа треплется, но мне все равно.
Ничего. Ничего не существует, кроме этого безумия.
Кроме жадных глаз, которые он медленно поднимает на меня. С расширенными до одури зрачками. Черных. Как две бездны. Ударяющих так, что внизу живота проносится спазм. Дикая судорога.
А мои глаза закатываются сами собой.
Не замечаю, как с губ слетает новый стон.
А мои руки почему-то как-то сами обвивают его шею…
– Ты вся горишь, Саида. Перестань. Зачем сопротивляться?
Его рука обхватывает мой затылок.
Заставляет смотреть ему в глаза.
– Ты сводишь меня с ума. И ты тоже. Ты тоже чувствуешь это! Перестань бороться сама с собой!
– Нет, – только и выдыхаю дрожащими губами.
– Нет, – хрипло повторяет, проводя своими жаркими губами по моим.
Медленно. Тягуче.
И вспышки тока, нет, настоящие удары бьют по моим губам.
– Нет.
Отпускает мой живот.
И вдруг накрывает мои губы.
Раздвигает их жадным, нетерпеливым языком.
И я вся превращаюсь в воск.
Сама не понимаю, как подаюсь его навстречу.
А его язык уже врывается внутрь!
Скользит по небу. Щекочет десна. И… Проникает вдруг так глубоко!
Почти до самого горла.
Уверенно. Властно.
И я хрипло стону прямо в его рот.
Неприлично.
Пошло.
Проявляю слабость.
Цепляюсь за его шею, царапая ногтями.
Он начинает скользить вперед- назад.
Доходит до упора и медленно отступает.
Это…
Это так похоже вовсе не на поцелуй! А на что-то совсем другое!
Но у меня нет. Просто нет сил сопротивляться! Оттолкнуть его!
Звезды выстреливают из глаз!
А между ног становится жарко. Дико жарко. И… Почему-то так мокро…
– Дай мне себя, Саида, – его хриплый шепот бьет в самое горло.
– Дай. Мне. Себя!
Теперь он прижимается ко мне всем своим горячим, раскаленным телом.
Глухо стону, чувствуя, как что-то огромное упирается мне в живот.
О, Боже!
Я даже догадываюсь, что! Его нереально огромный орган, который я уже успела увидеть через окно!
Тонкая ткань моего платья не скрывает ничего!
Я чувствую даже его жар. Как он дергается и пульсирует.
А Давид вдруг захватывает мой язык.
Втягивает в себя, заставляя меня снова глухо застонать.
Берет в плен, потираясь своим языком о кончик моего.
И я таю. Расплавляюсь. Схожу с ума!
Даже имени своего не способна вспомнить!
– Каждая твоя клеточка говорит мне «да», Саида!
Его рука накрывает мое горло.
Скользит ниже. Уверенно. Жадно.
По боковой поверхности до самого бедра, которые он жадно сжимает.
– Ты вся. Говоришь мне. Только одно. « Да»!
– Нет, – шепчу, отчаянно мотая головой
А его нога уже оказывается между моих.
Резким толчком раздвигает мои ноги.
Мы оба жадно, тяжело дышим.
– Саидааааааа, – его лицо искажается, как от боли.
Уверенная наглая рука движется еще ниже.
Обхватывает ягодицу, вжимая в себя бедрами.
Я оказываюсь в капкане.
Прижатая к нему так сильно, что, кажется, он без труда сейчас возьмет меня. Проникнет внутрь!
Соски напряжены до предела.
Стали твердыми, как камушки.
Впечатаны в сталь его груди, и от этого и больно и так сладко одновременно!
Не понимаю. Что происходит с моим телом! Что он с ним творит!
Никогда в жизни не представляла себе подобной реакции!
Только и могу, что подрагивать под его огромным, жадным телом!
И…
Даже себе самой страшно признаться! Это пытка, которая доводит меня до исступления!
Я вся подобна сумасшедше, до безумия натянутой струне!
И…
Как же мучительно сводит все внутри! Внизу живота и соски особенно!
Я… О, Господи!
Я ведь в шаге до того, чтобы сорваться в эту пропасть!
В единственном шаге!
И мне кажется, что его руки… Его прикосновения… Только они способны утолить этот дико полыхающий жар!
– Не надо, Давид. Пожалуйста, – умоляю уже
