— Кажется, мы застряли… — с дрожью проговорила Марина. — О, боже… Олег, там должна быть кнопка вызова помощи…
— Не поможет, — вздохнул молодой человек. — Видишь, лампы погасли? Значит, энергоподача нарушена. Даже если вызвать бригаду, они не смогут нас вытащить, пока не дадут электричество.
— Господи… — В голосе Велагиной слышалась паника. — И… сколько мы можем просидеть?
— Аварийный генератор включат не позднее чем через полчаса. Но им давно не пользовались, так что и раньше, чем минут через двадцать, не получится, — автоматически ответил Олег. — Да не бойся, ничего страшного в этом нет — пары все равно не будет!
— Да при чем тут пара! Плевать я на нее хотела! — почти истерически вскрикнула Марина, сползая по стенке кабины на пол.
— Тогда в чем дело? Меня ты точно можешь не бояться.
— Мужчины! — На несколько секунд женское пренебрежение возобладало над паническим страхом. — Все-то вы сводите к своей драгоценной персоне…
— Тогда что? — Он пропустил «наезд» мимо ушей.
— Не твое дело, — мрачно отозвалась девушка.
— Как скажешь, — легко отозвался Олег — меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать с этой… предательницей.
По крайней мере, он очень старался думать, что ему этого не хочется.
Время ползло медленной, старой змеей, оставляющей на своем пути обломки чешуи — секунды. Тонкая и длинная стрелка нерешительно подрагивала, перебираясь с деления на деление — казалось, мгновения тянутся часами. Панический страх Марины, который Олег ощущал кожей, давил на него тяжестью многотонной плиты.
— Ну чего ты боишься? — в конце концов не выдержал он. Черканов надеялся, что ему удастся произнести эти слова отстраненно и даже немного раздраженно — но не вышло, его голос прозвучал мягко и успокаивающе.
Марина подняла голову.
— Олег, у меня сильно выраженная клаустрофобия, — еле слышно произнесла она. — Я никогда не пользуюсь лифтом, всегда по лестницам бегаю… только сегодня на пару опаздывала и решила…
Сперва Черканов хотел выругаться. Потом передумал. Сел рядом с девушкой на пол, обнял за плечи.
— Я знаю, что в таком случае это глупо звучит, но постарайся все-таки не бояться. Ты же психолог и понимаешь, что боязнь замкнутого пространства иррациональна. На самом деле ничего страшного не происходит, — как можно мягче проговорил он.
— Понимаю. Но от этого, к сожалению, не легче, а даже хуже. Страх того, чего бояться не нужно, пугает еще больше, ему подсознательно начинаешь приписывать некие мистические объяснения, — почти нормальным голосом отозвалась Марина. От объятия она не отдернулась, наоборот — придвинулась поближе.
Несколько минут они сидели в тишине, прижимаясь друг к другу.
— Поговори со мной о чем-нибудь, — прошептала Велагина. — Страшно…
И Олег начал говорить. Об учебе — ничего другого в голову не пришло. Они обсудили последние события институтской жизни, коротко перемыли косточки преподавателям — ни одному, ни другой сплетничать не было привычно, и тема исчерпала себя быстро. Перешли на соучеников — и случилось то, чего нельзя было избежать: Черканов упомянул Кирилла.
Марина отреагировала странно, необычно для девушки, чей парень трагически погиб. Она тяжело вздохнула, крепче сжимая пальцы Олега.
— Кирилл — страшная потеря для нас всех… — сказала она. — Я не представляю себе, что будет дальше. Без него… нет, не представляю.
— Жизнь не закончилась ни для кого, кроме него, — циничнее, чем хотел, ответил Черканов. — Ты молодая, умная, симпатичная — у тебя будет еще кто-то, кто не бросит тебя так, как он.
Велагина повернула голову, и Олег ощутил на себе ее взгляд — сперва непонимающий, потом — обиженно-насмешливый.
— Олег, ты что — думал, что я с ним встречаюсь?
— Э… А разве нет? — брякнул он прежде, чем понял, каким идиотом только что себя выставил.
— Конечно же, нет! Мы просто очень хорошие друзья… были очень хорошими друзьями. Он совершенно не в моем вкусе, мне нравятся парни совсем другого типа, а я — уж тем более не подходила ему. Погоди, так ты… Ты из-за этого перестал со мной общаться? Приревновал?
— Разумеется, нет! — в неискреннем негодовании соврал Олег и поспешил увести разговор в сторону от опасной темы: — Просто мне его мама сказала, что он встречался с тобой.
— Его мама вообще ничего о нем не знала, — фыркнула девушка. Ее клаустрофобия, казалось, куда-то исчезла, и Черканов даже на мгновение заподозрил, что его просто разыграли. — Чем хочешь клянусь, мы были друзьями, и только. А ты когда с Галиной Юрьевной познакомился?
— Да так… после похорон…
— Я тебя на похоронах не видела, — нахмурилась Марина.
— А я и не стремился, чтобы меня кто-нибудь увидел, — нашелся Олег. — В общем, мы с ней немного поговорили, и она сказала, что он с тобой встречался.
— Я же говорю — это неправда! Она просто и в самом деле ничего о нем не знала! — завелась девушка, и Черканову пришлось срочно искать способ свернуть и с этой темы тоже, благо нашлось о чем поговорить и кроме треклятого Бекасова.
А спустя десять минут вспыхнул свет.
Они встретились на следующий день — Олег, пересилив себя, пригласил Марину в студенческую кофейню, в которой ему, как круглому отличнику, полагалась пятидесятипроцентная скидка по студкарте. Нет, он уже давно не испытывал к девушке никаких чувств, но интуиция подсказывала ему, что он может получить от нее какую-то действительно ценную информацию. Какую и как — он и сам не знал, однако с интуицией решил не спорить.
И интуиция не подвела. Черканов получил своего козырного туза. Получил и спрятал в рукав, до поры до времени. Месть — это хорошо, но, во-первых, ее следует подавать в холодном виде, во-вторых, месть ради мести непродуктивна, и от нее нужно получить не только удовлетворение, но и выгоду, а в-третьих, время еще не пришло. Туз годится далеко не для каждой комбинации.
Время шло своим чередом. Олег общался с Мариной, их встречи становились все чаще, а разговоры — все откровеннее. И спустя месяц после того, как они ухитрились застрять вдвоем в лифте, Велагина впервые упомянула о студенческой организации, созданной Кириллом и практически распавшейся после его смерти. Сначала Черканов только посмеялся — разумеется, не при девушке. Три немаленькие группы студентов в одном-единственном институте! То ли он до сих пор многого не знал о студенческой братии и все вузы страны представляли собой этакие инкубаторы по выращиванию организаций по изменению мира — что маловероятно, — то ли ВИП обладал какой-то особенной способностью притягивать к себе людей, желающих добиться чего-то гораздо большего, чем даже вожделенное для подавляющего большинства кресло высокого начальника в крупной корпорации.
Олег стал понемногу выспрашивать у Марины подробности о Кирилловой организации. И чем больше он узнавал, тем сильнее укреплялся в мысли: все, что от этой организации осталось, необходимо переманить к себе, и как можно быстрее. В последнем его утвердила новость о том, что некоторые бекасовцы примкнули к инициативной группе «Серебряный Ветер», то есть — к злейшему врагу Черканова, Стасу Ветровскому. Впрочем, Олег не сомневался, что те, кто будет выбирать между ним и Стасом, выберут все-таки его — чего бы там ни добился Ветровский со своими детскими домами и прочей дурацкой благотворительностью, Черканов сможет предложить больше. Намного больше.
