большинства людей. Вот пример из современной британской жизни, который уже не выглядит чем-то экстраординарным: некий суд постановил, что школы уже не вправе употреблять слова «мать» и «отец», поскольку это нарушает «открытые» юристами права однополых пар. В данном случае новое право, созданное судьей в интересах горстки людей, уничтожает фундаментальные понятия, которыми пользуются миллионы других семей при воспитании детей. Это решение, вред от которого столь колоссально перевешивает предположительно создаваемое им благо, свидетельствует о победе идеологии над прагматизмом; эгоистическое отстаивание собственных прав ослабляет взаимное уважение.
Признавая новые обязательства перед другими, мы создаем в обществе условия для большего процветания; пренебрегая ими, мы идем в противоположном направлении. В капиталистическом обществе нарастает явление пренебрежения обязательствами; первейшим его симптомом является снижение уровня доверия между людьми. Главным индикатором изменения уровня доверия между людьми в предстоящие десятилетия служит то, как он изменился в среде американской молодежи уже сегодня: сегодняшняя молодежь — это завтрашние взрослые, а тенденции, зарождающиеся в Америке, переносятся в Европу. Показатель доверия к людям у американских подростков упал на 40%[65]. Это падение произошло во всех слоях населения, но особенно отчетливо оно проявляется среди малоимущих. По мнению Роберта Патнэма, это говорит не о какой-то растущей паранойе, а о «враждебной социальной реальности, в которой живут люди»[66]. Несмотря на все обещания благосостояния, сегодня капитализм приносит людям только агрессию, унижение и страх, превращаясь в «общество ротвейлеров». Чтобы эти обещания стали реальностью, необходимо восстановить чувство уважения людей друг к другу. Прагматизм говорит, что в этом нам нужно руководствоваться рассуждением, учитывающим условия и реальные факты. Именно этим мы теперь и займемся.
3
Моральное государство
Государства, умевшие подкрепить моральную цель разумными идеями, добивались поразительных результатов. В один из таких периодов, с 1945 по 1970 год, довелось расти людям моего поколения. Мы были свидетелями быстрого роста благосостояния, который обеспечивали государства, сознательно поставившие капитализм на службу всему обществу. Так было не всегда, и этого не происходит сегодня.
Мои родители были молодыми людьми в 1930-е годы, и я узнал, пусть и не на собственном опыте, сколь глубокий крах потерпело государство в те годы. Слушая их рассказы, я сумел осознать, какой трагедией была тогда массовая безработица. Государству, как и обществу, которое оно представляло, не хватило понимания того, что обеспечение полной занятости есть его обязанность и моральный долг. Ему также не хватило идей, чтобы решить эти проблемы практически. Как следствие, государство проявило чрезвычайную неспособность управлять капиталистической системой. Между тем идеологии фашизма и марксизма ждали своего часа. Они сумели добиться определенных позиций только в Германии и Италии, но и этого оказалось достаточно, чтобы запалить мировой пожар. Государство и общество осознало свои задачи с большим опозданием, через колоссальные потрясения, связанные с массовой гибелью людей. В США Рузвельт понял, что государство обязано обеспечить население работой — результатом этого стал его Новый курс. Рузвельт был избран, потому что люди поняли моральное значение Нового курса. Появились новые идеи: «Общая теория занятости, процента и денег» Кейнса подводила под борьбу с массовой безработицей теоретическую основу. Сначала правительства с трудом воспринимали эти идеи; хотя книга появилась еще в 1936 году, выход из Великой депрессии был вызван, скорее, ростом спроса, обусловленным перевооружением армии. Как выразился с горькой иронией Пол Кругман, Вторая мировая война была крупнейшим в истории пакетом мер стимулирования экономики. Но после войны теория Кейнса действительно применялась для обеспечения полной занятости, и ее недостаточность проявилась лишь постепенно, с нарастанием инфляционных тенденций в 1970-х годах.
Государство не сумело помочь людям в 1930-е годы, и сегодня это происходит вновь. Слово «капитализм» вызывает широкое презрение. И однако этим словом, ставшим сегодня почти неприличным, обозначается сложная система рыночных отношений, норм поведения и частных предприятий, породившая в равной степени и экономическое чудо 1945–1970 годов, и трагедию 1929– 1939 годов. Люди моего поколения не были свидетелями трагедии, жили во времена экономического чуда и спокойно и наивно полагали, что оно обязательно будет длиться и далее. Нынешнее поколение поняло, что этого не случится. Новые страхи и тревоги людей связаны с ростом экономического расслоения между ними. Нарастает региональное разделение — между процветающими метрополисами и депрессивными провинциальными городами; растет и классовое расслоение — между людьми престижных и интересных профессий и людьми, которые оказались в отстойниках рынка труда или не имеют работы вообще.
Все эти новые страхи и проблемы, как и во времена Великой депрессии 1930-х годов, рождены капитализмом. Заделывание социальных трещин, вызываемых структурными сдвигами, требует вмешательства государства. Но, как и в 1930-е годы, и государство, и общество, которое оно представляет, слишком медленно осознают свой моральный долг — свою обязанность решать эти новые проблемы, и вместо этого, чтобы устранить их в зародыше, дали им развиться до масштабов кризиса. Государство не может быть более моральным, чем население соответствующей страны, но оно может укреплять систему взаимных обязательств и постепенно побуждать нас брать на себя новые. Но если государство пытается навязать обществу ценности, отличные от ценностей его граждан, оно теряет их доверие, а его авторитет расшатывается. Моральный горизонт государства задан моральным горизонтом общества. Отсутствие моральных целей у сегодняшнего государства лишь отражает ослабление моральных установок всего общества: став более разделенным, наше общество стало также менее склонным проявлять щедрость к тем, кто оказался по ту сторону социального раскола.
Как и в 1930-е годы, отсутствие моральной цели отягощается отсутствием новых практических идей. В третьей части книги я пытаюсь заполнить этот вакуум новых идей и предлагаю некоторые практические способы преодоления болезненных социальных размежеваний. Но сначала нам нужно понять, в чем проявляется моральная несостоятельность государства и как она обусловлена изменениями, происходящими в моральной ткани нашего общества.
Появление морального государства
Пора наивысшей славы морального государства пришлась на первые два послевоенных десятилетия. В эту удивительную эпоху моральной осмысленности государства создали беспрецедентную систему взаимных обязательств. Чрезвычайное расширение объема обязательств граждан друг перед другом, осуществлявшихся через механизмы государства, выражали элегантные нарративы социальной поддержки «от колыбели до могилы» и Нового курса. Отчисляя средства в управляемые государством общенациональные программы страхования, от медицинской помощи по беременности до пенсий по старости, люди защищали друг друга, действуя в соответствии с главными этическими принципами коммунитаристской социал-демократии. Социал-демократия занимала весь центр политического спектра. В Америке это был период сотрудничества двух партий конгресса, в Германии — эпоха «социального рыночного хозяйства». В Великобритании либерал, работавший в коалиции, ведущую роль в которой играли консерваторы, разработал модель Национальной службы
